Тяжесть венца. Симона Вилар
попытался силой овладеть ею, но Анне удалось бежать*. Как давно это было! Она вспоминала о том случае, словно речь шла о другом человеке. А ведь тогда она была так напугана, что решила любой ценой уехать из Англии. Получалось, что именно ее страх перед Глостером привел к тому, что она совершила свой дерзкий побег и судьба свела ее с человеком, который на долгие годы стал ее судьбой и любовью, – с Филипом Майсгрейвом. И хотя Ричард продолжал охотиться за ней, а позже держал пленницей в замке Хэмбли, он никогда не был с Анной жесток и даже говорил о любви…
Анну передернуло от одного воспоминания об этом. Ричард и любовь – поистине несовместимые вещи. И вовсе не потому, что он калека. Герцогу нельзя отказать в известном обаянии, при встрече с ним Анна порой даже забывала о его увечьях. Однако скрытый цинизм его шуток и тайная ирония, прятавшаяся за религиозным смирением Ричарда, наводили Анну на мысль о том, что герцог Глостер не способен испытывать искренние душевные порывы. Нет, она скорее готова поверить в его родственные чувства, в его стремление сделать ее союзницей в борьбе с герцогом Кларенсом. И как ни старалась Анна настроить себя на уединенную жизнь, получилось так, что она дала Ричарду согласие выступить против Джорджа.
Это случилось прошедшим летом. Ричард приехал внезапно. Анна оставалась в церкви после службы, когда позади нее послышались торопливые шаги, звон шпор и на плиты пола легла длинная тень.
Перекрестившись в последний раз, Анна встала и медленно повернулась к Ричарду. Он стоял на фоне пламенеющего заката, и Анна видела лишь его силуэт. В том, что это он, она не сомневалась: одного взгляда на эти плечи, одно из которых было выше другого, было достаточно.
Анна неторопливо направилась в его сторону, лишь на миг задержавшись у кропильницы, чтобы опустить пальцы в чашу со святой водой и осенить себя крестным знамением. Ричард, прихрамывая, подошел к ней. Он был в костюме для верховой езды, и от него несло запахом пота, дорожной пыли и седельной кожи. Она на миг испытала отвращение, но не показала этого.
– Мы не ожидали вас так скоро вновь, милорд, – приседая в поклоне, негромко сказала она.
Он долго не отвечал, разглядывая ее, но на фоне алеющего закатного неба Анна не могла разглядеть выражения его лица. Когда же Ричард, прихрамывая, прошел в глубь придела и опустился на каменную скамью перед надгробиями первых настоятельниц монастыря, он словно растворился в сумраке.
– Через пару дней я отправлюсь на Юг, в Лондон, – с особым нажимом произнес герцог. – Король созывает парламент. Я уже сообщил ему, что вы живы и вновь стали Анной Невиль. В палате лордов будет решаться вопрос о вашем наследстве.
Сердце Анны учащенно забилось, и она вдруг отчетливо ощутила, какие перемены грядут в ее жизни. Больше она не была только вдовой барона Майсгрейва, она вновь становилась наследницей Делателя Королей. И невольно почувствовала, что отныне не вольна распоряжаться собственной судьбой. Она, которая всегда привыкла поступать по собственному разумению, оказывалась