Клинком и сердцем. Том 2. Евгения Соловьева
начал Лучано.
Изумрудные глаза гордо сверкнули, магесса выпрямилась в струнку, чуть откинула назад голову, будто под тяжестью толстых медных кос, и тоном, подобающим са́мой что ни на есть грандсиньорине, заявила:
– Я люблю и уважаю моего друга Аластора! Он мне как родной брат! Но решения относительно своего круга общения принимаю сама. И о том, кому и как позволено ко мне обращаться, тоже! Мы с вами вместе были в бою! Так что я для вас – Айлин! Если, конечно, у вас нет иных возражений, кроме этикета.
– Не смею спорить, – поклонился Лучано. – Но только, если вы тоже окажете мне эту честь.
Магесса просияла, словно где-то внутри неё зажёгся фонарь. И как это у неё получается? Лучано снова поймал себя на невольной ответной улыбке, но тут вернулся Вальдерон, уже верхом и ведя в поводу остальных лошадей. Гнедые сестрички шли ровно, как по нитке, и в сторону выжженной земли косились почти равнодушно, зато белая арлезийка фыркала и танцевала, дёргая головой, выгибая шею и всем видом показывая, как ей страшно и противно.
– Вернёмся в Дорвенну, приглашу стихийника и попрошу зачаровать её, – озабоченно сказал Вальдерон. – Как-то раньше не подумал, что тебе нужна лошадь с армейской выучкой.
– Благодарю, Ал! Прекрасная мысль! – с такой искренней лёгкостью отозвалась магесса, что Лучано на миг усомнился, не приснился ли ему тот памятный разговор, что синьорина Айлин вовсе не собирается возвращаться.
А она тем временем вскочила в седло и глубоко вздохнула, оглядывая холм с высоты. Тихо проговорила что-то непонятное. Лучано только понял про какие-то ограничители, которые следовало ставить совсем иначе. И первой тронула свою кобылу, нервно косящуюся на чёрные пятна.
Пушок, до этого смирно сидевший у ног магессы, потрусил рядом, ничуть не смущаясь, что сам теперь похож на демона, измазанного в крови и саже. Интересно, его вообще можно мыть? В снегу мёртвый волкодав купался с упоением, а вот как у него с водой?
Вальдерон покопался в седельной сумке, достал флягу и протянул её. Лучано помотал головой, но, чтобы бастардо не подумал чего лишнего и не обиделся, пояснил:
– Прошу прощения, синьор, я очень редко пью карвейн. И только в случае особой необходимости.
– Не любите? – понимающе уточнил Вальдерон, и Лучано кивнул, добавив, сам не зная почему:
– Чутьё отбивает. И вкус. А я учился на изготовителя зелий, да и сейчас иногда помогаю… Когда бываю дома.
– Отцу?
Вальдерон ехал рядом, глядя прямо вперёд. И Лучано снова ответил с удивившей его самого искренностью:
– Мастеру. Я подкидыш, меня взял из приюта один добрый человек. Воспитал в своём доме, учил ремеслу.
И ведь почти не солгал. Да, Ларци забрал его не из самого приюта, а из казарм, но так ли это важно? Чёрную тень по имени Алессандро, мелькнувшую где-то в глубине памяти, он старательно стёр.
– В подмастерья взял?
– Вроде того, – усмехнулся Лучано. – Я зову его мастером, так у нас принято. Но он мне ближе родного