Второй раз всегда легче. Елена Весна
выдавал в нём профессионала, возможно даже из каких-нибудь спецслужб. Впрочем, ей было наплевать, кто он такой.
– Какого чёрта меня держат здесь? Я же показала вам все бумаги! Арестуйте профессора Тернера, если уж вам надо кого-то держать в тюрьме из-за этой ерунды!
За три дня, проведённых в одиночной камере, Хельга измучилась, испсиховалась. Она ничего не понимала. К ней никого не пускали, требования пригласить адвоката начисто игнорировали. Да что происходит, в конце концов? Теперь ответа на этот вопрос она требовала от человека, сидящего напротив неё за казенным письменным столом. Тот несколько секунд буравил ее неприязненным взглядом стальных глаз, а потом очень тихо и вкрадчиво, так что у девушки побежали мурашки по коже, произнёс:
– Это я у вас хотел бы спросить, уважаемая фрау, что происходит? Где вы это взяли? Кто вам дал эту аппаратуру?
Он положил на стол миниатюрный диктофон, который Хельга носила в ухе во время эксперимента.
– Я же говорила дежурному офицеру…
– Вы лгали.
– Я не лгала! Спросите профессора Тернера, это он мне его дал.
– Охотно бы спросил, да только вот никакого профессора Тернера не существует в природе. По адресу, который вы нам дали, никого нет, никакого исследовательского центра.
Хельга опешила.
– Подождите, вы что-то перепутали. Давайте, я повторю адрес: Хельмут-штрассе, 18, офис 203.
– Этот офис сдаётся в аренду. Сейчас там никого нет. И никто, ни один человек из тех, что работают по соседству, да и вообще во всём здании, в том числе владелец помещений, никогда в жизни не слышали о профессоре Тернере. Офис номер 203 вот уже четыре месяца стоит пустой, с тех пор как оттуда съехало рекламное агентство.
– Этого не может быть, – пролепетала она. – Я же была там, я же разговаривала с ним…
– Да, как-то грубо сработано на этот раз, – согласился незнакомец. – Обычно русские лучше прикрывают своих агентов. Когда вас завербовали?
‐ Какие русские? Вы, вообще, о чём?
– Вы работаете на русскую разведку. Получили от них задание и деньги, так ведь? У вас в сумочке две тысячи евро. Откуда они?
– Это аванс. Мне дал его профессор Тёрнер.
‐ Хорошо, детка, я допускаю, что ты не знала, на кого работаешь. Может быть, даже не знала, что делаешь. И только чистосердечное признание может помочь тебе выйти отсюда… лет через десять, если повезет с адвокатом.
‐ Да вы что, спятили, что ли?! – взвизгнула Хельга. ‐ Какие десять лет? За что? За то, что голая походила по улице? За то, что записывала на диктофон пересуды сплетников? В чём тут преступление?!
‐ Так вы полагаете, что это, – следователь осторожно, кончиком указательного пальца, постучал по аппаратуре, – обычный диктофон?
– Ну, может не совсем обычный. Какая-то новая модель с повышенной чувствительностью и способностью улавливать и записывать несколько разговоров одновременно. Так мне объяснили.
– И всё?
– Да.
– Значит, вы утверждаете, что