Вслед за белыми крыльями. Галина Миронова
носила звучное название «Станция «Заречье». Но именоваться станцией она могла, разве что, с большой натяжкой. Будка – она и есть будка, а потому сидела в ней худая продрогшая собака. Давно пришедшее в ветхость строение со всех сторон обдувалось ветрами, на крыше отсутствовал лист шифера, и укрыться там не представлялось возможным. Но собака не шла в деревню, а лишь жалась в угол и с тоской смотрела на проходящие мимо поезда. Она явно кого-то ждала, проведя здесь не одни сутки и изрядно оголодала.
Как только поезд остановился, собака с надеждой бросилась ему на встречу. Вышедшая из вагона женщина, испугавшись громкого лая, вскрикнула от неожиданности и схватилась за сердце. Но бедное животное подогнуло под себя замёрзшие лапки, подползло и уткнулось носом в её сапог. Женщина, растерявшись, заплакала. Собака принялась шмыгать по её чемоданам, надеясь поживиться съестным, но ничего не унюхав, жалобно заскулила и уползла обратно в свой угол.
Женщина какое-то время стояла и растерянно глядела на удаляющийся состав, затем, придя в себя, внимательно осмотрелась вокруг. Не увидев поблизости никого из людей, она присела на краешек лавки и, осмелев, потеребила ухо собаки. «Ну что, пойдём искать приют?» – предложила она новой знакомой. Собака ещё раз заскулила и, отвернувшись, легла на примороженную траву. «Ну как хочешь», – печально пожала плечами женщина, взяла чемоданы и направилась к деревне. Собака протяжно завыла, но вслед так и не пошла. Женщина всхлипнула и, не оборачиваясь, поспешила прочь. Она сама находилась в не менее жалком состоянии, кукожилась и дрожала от холода так же, как и это бедное животное.
Её, безбилетную, высадили на первой попавшейся станции. Она понимала, что пускаться в путешествие без денег – авантюра, но другого выхода так и не смогла найти. Звали её Эмилия. Красивое, редкое имя для её тридцати с лишним лет. Это сейчас модно давать детям старинные, необычные имена, сплошь Савелии, Игнаты, Макары, Агаты и Арины. А раньше всё больше называли Таньками, Катьками да Галками. Эмилия ехала к дальней родственнице по линии матери в надежде найти приют, хотя знала, никто там её не ждёт.
Ветер, сбивая с ног, мучительно гудел в ушах, он путал рассыпавшиеся по плечам волосы и застывал глубоко в груди. Эмилия остановилась на полдороги и обхватила голову руками, пытаясь спрятаться не только от стихии, но и от реальности. Ей хотелось закричать на весь свет, чтобы выплеснуть боль, саднившую в горле и мешавшую дышать. И она закричала. Громко и протяжно, как та покинутая собака. Но никто не услышал этого крика, не нашлось на земле ни одного человека, который пожалел бы её или хотя бы посочувствовал.
Стояла ранняя весна, земля успела оттаять, но внезапно пошёл снег, густой мокрый, затем ударил мороз. Чуть распустившиеся зелёные листочки на деревьях покрылись льдом и стали похожи на малахитовые камушки. Они переливались в ярком свете луны и от ветра позванивали. На миг Эмилии показалось, что она попала в сказку. Всё вокруг сверкало, искрилось, издавало волшебные звуки и походило на сон. Но ужас охватывал её с новой силой, отчего появлялось желание раствориться в этом незнакомом мире, закрыть глаза и вправду заснуть, чтобы больше никогда не проснуться.
Она гнала от себя недобрые мысли и упрямо шла вперёд, пытаясь избавиться от наваждения. Вдалеке сквозь стройные ряды сосен проступали огни деревни, и она шла на эти огни, утопая в сугробах влажного, покрытого настом снега. Пробираться по бездорожью пришлось долго, и когда добралась до первой хаты, стоящей на окраине села, замёрзла так, что сил двигаться дальше у неё не осталось. Эмилия постучала в окошко. В доме засуетились, шаги проследовали в сени, и раздался голос:
– Кто там!
– Пустите, пожалуйста, переночевать, я отбилась от поезда и сильно продрогла, – в изнеможении пролепетала Эмилия.
Дверь отворилась:
– Проходи, милая, а то избу настудишь, – хозяйка с любопытством оглядела гостью, кутаясь в уютный пуховый платок.
– Спасибо, – еле-еле вымолвила Эмилия.
Здесь силы покинули её, больше она ничего не помнила. Когда же открыла глаза, то увидела перед собой доброе морщинистое лицо.
– Ну вот, оклемалась. А я уж думала – Богу душу отдашь. А тут ведь глушь, мобильный телефон берёт только на середине улицы. Людей зимой в нашем конце деревни немного, да и те – старики. Вся молодёжь в центральной части усадьбы живёт, а здесь всё больше дачники. Родители померли, а дети в городах обитают. Только на лето, как птички, слетаются в родительские дома. Модно сейчас дачу в деревне иметь. Больница наша на ремонт закрыта, так что помощи ждать неоткуда. Напугала ты меня, молодица, ох, напугала. Но, слава Богу, очнулась. Меня баба Вера зовут. И ты так зови. Ты кто ж такая будешь? И как тебя сюда занесло?
– Эмилия я.
– А здесь что делаешь, Эмилия?
– Жить мне негде. Думала, к родственнице в Гомель поеду, может, приютит. Да денег на дорогу не хватило, вот и высадили на полдороги, – честно призналась она.
– Ну ладно. Попей горячего молочка да драников поешь, почитай, сутки проспала, горемыка, проголодалась, поди.