Взгляд висельника. Александр Варго
и чай – вот ее сигареты. Ничего, потрудится пару недель, как все, – глядишь, поумнеет. На старости лет. Истомин не понимал людей, доживших до седин, но не имеющих ни грамма самоорганизованности и ответственности. А таких он повидал, и немало. Взять хотя бы его отца. Пошумит, пустит пыль в глаза, а на деле же, пока мать не скажет, и с места не сдвинется.
Первым вошел Андрей Милашов. Милашка, как его звали коллеги. И по отделу, и по курилке. Тридцатилетний детина, лысеющий и уже с животиком, ни черта не сделал за те два месяца, что Истомин руководил отделом. Александр, будучи обычным работником, мягко говоря, плевал на то, чем заняты его коллеги. Он просто делал свое дело. Ответственно и с душой. Сейчас он продолжал в том же духе. Только теперь Саша отвечал за весь отдел. И если Тамара Львовна, не сверившись с новыми данными, отправляет подрядчиков электрифицировать витрины, стоящие с розетками уже полгода, то по шапке получает Истомин. О Тамаре Львовне никто и не вспомнит. Вот поэтому… В основном поэтому с небольшим опозданием, но все-таки он решил взять все под свой контроль.
– Что это? – спросил Милашка, принимая распечатку из рук начальника.
– Правила, – просто ответил Истомин. – Очень простые правила, которые нужны нам всем.
Глава 4
Как только дверь закрылась за Марией Васильевной, Скороходов медленно повернулся к Истомину и угрожающе посмотрел на него.
– Ну что, Томочка, вешайся.
Артем встал и пошел в сторону Сергея. Истомин встал и сжал кулаки. Ему еще не приходилось бить человека по-настоящему. Тренировки не в счет. Там были правила. Здесь их не было, и это настораживало. Сергей боялся, что разозлит Скороходова. А еще он боялся, что разозлится сам и изобьет придурка.
Скороходов на некоторое время замешкался. Что его заставило остановиться, можно было только догадываться. Может, он почувствовал угрозу, исходящую от Истомина? Когда Скороходов опомнился и все-таки решил довести начатое до конца, а именно встряхнуть зарвавшегося лоха, дверь в кабинет открылась.
– Все по местам, – сказал директор и, пропустив вперед Шерстнева, прошел следом.
– Тебе повезло, лошара, – прошипел Артем и пошел к своей парте.
Марии Васильевны так и не было. Вячеслав Андреевич заложил руки за спину и прошелся вдоль доски, сначала в одну сторону, затем в другую.
– Значит, так, дорогие мои, у Марии Васильевны случилась беда, – начал директор.
– Что, у нее любимая кошечка умерла? – выкрикнул Юра Терехин.
Такого он не позволил бы себе при Марии Васильевне. Такого бы при ней сделать не посмел никто.
Вячеслав Андреевич как-то грустно хмыкнул.
– Нет. Кошечки все живы. Ее дочь вчера попыталась покончить с собой.
В кабинете повисла тишина. Даже вечно копошащаяся Соня Стрункина затихла.
– Марии Васильевны некоторое время не будет. Русский и литературу буду вести я, пока она не вернется. – Вячеслав Андреевич подошел к столу и присел. – Итак, на чем вы остановились?
– Мы искали