Штрафник, танкист, смертник. Владимир Першанин
землянки.
Ответ прозвучал двусмысленно. Удалов пожевал губами, наверное, у него была такая привычка, и продолжил инструктаж, оставив мою благодарность без всякой реакции. Когда выходили из землянки, остановились перекурить с младшим лейтенантом, командиром второго экипажа. Ему было лет двадцать пять. Курчавый, смуглый, он напоминал то ли грека, то ли хохла.
– Анастас Георгиевич Скариди, – представился младший лейтенант, когда закурили «Беломор», купленный в военторге. – Строгий у нас командир, все по уставу. Сколько немецких танков на счету?
– Два, – коротко ответил я.
– Молодец. Ты бы еще к этой паре двух медсестер в госпитале прибавил. Совсем орел был бы. Веселый ты парень. Вот только не знаю, наваляешь в штаны в первом бою или нет.
Я повернулся, чтобы уйти, но кучерявый лейтенант с греческой фамилией перехватил меня за плечо:
– Не обижайся, Леша. Я ж к тебе со всем уважением. С сорок первого воюешь, три ранения. А я в одном бою побывал, да и то танк подбили, месяц в запасном полку кантовался. Вечерком приходи, у меня механик шустрый, где-то фляжку спирта раздобыл. Картошка жареная будет.
Предложение я принял. Но мой экипаж оказался не менее ушлым. Тоже добыли спирта. Как я подозреваю, из той же бочки. Загадочно шушукаясь, позвали меня к накрытому столу. То бишь в окоп под танком, где висела походная печка, а на ящике из-под гранат лежала фляжка, дымились котелки с кашей и подогретая тушенка. Пришлось выпить вначале со своим экипажем. Потом прибежал раз и другой посыльный от лейтенанта Скариди. Пришлось идти на второй банкет.
Анастас оказался родом из Мариуполя, отец – грек, мать – хохлушка. Город с сентября сорок первого находился в оккупации, и Анастас не имел сведений о семье почти полтора года. Оказывается, он окончил химико-технологический техникум, работал в Богучаре на военном предприятии, имел броню, но летом сорок второго был направлен в Челябинское танковое училище, где во время учебы женился и уже ждал ребенка.
– Надрало меня в танкисты полезть, – сокрушался Анастас. – А ведь предлагали в училище химзащиты. Проверял бы противогазы да со связистками романы крутил. Героем хотел стать. Греки – великие воины. А когда увидел, как люди живыми в танках горят, понял, что не обязательно всем героями быть.
– Ехал грека через реку, видит грека – в реке рак, – продекламировал старший из экипажа, механик-водитель. – В общем, целый день искали, где у рака задница.
– Смеяться? – спросил младший лейтенант.
– Ну не плакать же. Теперь за гостя выпьем.
Выпив, Скариди рассказал, что у него на глазах, как костер, вспыхнул танк, и командир сгорел, придавленный люком.
– А экипаж?
– Тоже сгорел.
– Так и говори, – поучал механик-водитель в замасленном донельзя комбинезоне и полушубке. – Весь экипаж геройски погиб. Нечего командиров отделять. Мы все в одной коробке. Так, Алексей Дмитрич?
Я подтвердил и в свою очередь рассказал, что