Доктор Мышкин. Приемное отделение. Андрей Шляхов
осуществлять контроль за правильностью закладки продуктов питания при приготовлении блюд ей было уже невмоготу. Да и незачем, потому что есть Мария Егоровна, которая делает все как надо. Вне всякого сомнения, играл свою роль и увесистый пакет с провизией, который врач-диетолог ежедневно, незадолго до ухода домой, получала от диетсестры. Доброе отношение и кошке приятно, а человеку и подавно. В больнице Марию Егоровну большей частью уважали, а кто не уважал – тот побаивался. В гневе она представала истинной валькирией, разила своим копьем, то есть языком, налево и направо и никогда не забывала обид.
Нового врача приемного отделения, как и полагалось, представили коллективу на пятиминутке. День оказался урожайным на пополнение – сразу четыре врача: по одному в приемном отделении, в терапии, в гнойной хирургии и в неврологии.
Алексей Иванович в многолюдном больничном конференц-зале с непривычки растерялся. Да тут еще при упоминании Викторией Васильевной города Мышкина некоторые сотрудники откровенно заулыбались – не иначе как успели там побывать. Алексей Иванович поулыбался в ответ, это у него хорошо получалось – улыбаться, ответил на вопрос старшей сестры кризисного отделения Фалалеевой: «А вы, доктор, не из тех самых Боткиных будете?» и сел. Во время церемонии представления Алексей Иванович держал руки в карманах халата, поэтому по залу прокатился шепоток: «Женат? Не женат?» Шепоток докатился до старшей сестры приемного отделения, сидевшей во втором ряду, и отхлынул радостной волной: «Не женат!» С разных концов зала доктор Боткин был немедленно обстрелян игривыми взглядами. Взгляды сопровождались не менее игривыми улыбками. Неискушенный в правилах столичного флирта доктор из Мышкина покраснел и как-то весь сжался. Улыбки показались ему не игривыми, а ехидными. В Мышкине флиртовали и выказывали расположение иначе, не пялясь глазами на объект, что вообще считалось крайне невежливым. Следовало улучить минутку, когда вокруг никого не было (публичное выражение не только чувств, но и интереса к кому-то еще не укоренилось повсеместно в российской провинции), и предложить прогуляться по набережной. Если это предложение принималось, то во время прогулки высказывалось следующее – посидеть на лавочке и полюбоваться видом на Волгу, пусть даже и замерзшую, если дело было зимой. Если принималось и это предложение, то можно было приступать к объяснениям и признаниям. А так, чтобы утром, на пятиминутке, глазами стрелять…
– Какой он мимимишная няшечка! – восхитилась невропатолог Инютина, знойная одинокая женщина в самом расцвете лет. – Сразу видно – скромный мужчина, не нахал какой-нибудь!
– Скромному в приемном отделении делать нечего, – ответил уролог Сальников, которого язва двенадцатиперстной кишки и редкое по нашим временам отчество Харитонович, всячески переиначиваемое тугими на ухо пациентами, сделали ворчливым мизантропом. – В приемном выживают только церберы вроде Сычихи.
Заведующая терапевтическим