Дети Хедина (антология). Ник Перумов
Поленька на Урале, Юлька Рябоконь в Ставрополе. Ленка Солунь в Сталинграде. У всех все хорошо. А ты, я смотрю…
– Я тебя ждал.
– Я… знаю, – смутилась Машка и вдруг покраснела: – А мы вот… с Симой… сюда вернулись. Домой. Я уже у мамы побывала… ох… она и смеется, и плачет, и шваброй меня отлупить хотела – все сразу.
– Спасибо тебе, что за Сашкой приглядывал, – перебила раскрасневшуюся Машу Серафима. – Никто больше не погиб, ничего не случилось…
Игорь кивнул.
– Не благодари, Серафима. Карманов – мой город, я за него отвечаю. Что же ты теперь делать станешь? Подашься еще куда? Или тут останешься?
– Тут, но ненадолго. Признаться, не возвратилась бы сюда, если бы не Сашка. Насмотрелась я на ваши болота проклятущие на много лет вперед. И не скучала. Только слух прошел, Игорь Дмитрич, что мелиораторов в ваши места хотят присылать. Болота кармановские в верхах кому-то покоя не дают, – глухо ответила Серафима, опуская взгляд.
– Был такой разговор, и не раз, – кивнул Игорь, все еще не в силах разжать руки и выпустить Машку из объятий. – Только я убедил, что не стоит. Мол, зачистку еще магическую провести надо. Плановую. А зачистки сейчас Арнольдыч наш подписывает. Он знает, что кармановское болото осушать – себе дороже.
– Может, он и знает, и обойдется все. Но Сашку все равно надо оттуда вытащить. Достаточно она мучилась. Мне… плохо еще на подъезде к Карманову стало, Игорь.
– Не знаю, надо ли, – отвернулся Матюшин. – Я ведь тоже к ней ходил часто, Серафима. Знаю, что там. Ненависти клубок, ненависти страшной. «Они ушли, а меня бросили». А последние года два и вовсе человеческого ничего не осталось. Зверь она теперь, страшный, озлобленный. Как хотите, девчонки, а вернуть ее никак не удастся. И раньше шансов мало было, а теперь вовсе нет.
Зиновьева дернулась, как от пощечины.
– Значит, – хрипло проговорила она, – пора. Долги платить надо. Мне – платить, а вам – жить.
– Ну уж нет, Сим, столько лет бок о бок. Не для того я перьями обрастала, чтоб сейчас тебя оставить с этим один на один. Давно это уже не твое дело, а наше. И мое, и Игоря.
– Да уж, товарищ Зиновьева, – спокойно проговорил Игорь, уже не прежний неоперившийся маг – председатель. – За Сашей пойдем вместе. Я последние восемь лет с нею был. Она уж меня знает. Ломать не станет. Я один с ней говорил, один держал в ней душу, пока можно было. Я петли наброшу, а вы… закончите все.
Машка ласково посмотрела на него, едва заметно погладила по плечу, словно не веря, что вот он, здесь, рядом. Игорь накрыл ладонью ее руку.
Сима странным, потемневшим взглядом посмотрела на эту спокойную широкую ладонь. На счастливые глаза подруги.
– Нет, – ответила тихо, но твердо. Так, чтобы не оставалось сомнений: она все решила. – Тебе, Игорь, идти нельзя. На тебе сейчас весь Карманов. От тебя люди зависят. А Машке нельзя тем более. – Мария хотела возразить, но Сима остановила ее движением руки. – Помолчи, Рыжая. Он тебя восемь лет ждал. Неужто у тебя совсем совести нет?
Машка прижалась к плечу Игоря,