Под крылом Жириновского. Игорь Дьяков
митинги и тусовки организаций всего политического спектра, в то время – крайне пестрого. И так случилось, что одним из первых организованных выступлений «под крышей» стало представление 44-летнего Владимира Жириновского в зале небоскреба «Молодой гвардии».
Зал на 600 мест был набит в основном знакомыми. Предварительно мы раздали вопросы – от льстивых до хамских. Драматургию диктовала двойная задача: чтобы «наш дорогой Вольфыч» развернулся, а при этом раскрылся, как под рентгеном, перед взыскательной патриотической аудиторией.
Поразило то, что поражает по сей день: процесс принятия решения. Долю секунды, пока его «компьютер» переваривает информацию, сам ВВЖ смотрит как бы сквозь вас. Решение-ответ готовы. Воплощаются с блеском. Максимальная заминка выражается в ставшем знаменитом «Объясняю!» в начале ответа и в быстром вздымании плеч – как перед неким решающим прыжком.
Дело кончилось тем, что пришедшие очистить зал служащие на два часа застыли в дверях с раскрытыми ртами…
Из тех давних времен помнится многое: все были на 20 лет моложе, все было внове, и казалось, есть хороший шанс, что «наша возьмет». Это не на газетный объем…
В начале 1993 года наше издательство «Русское Слово» подготовило к выпуску журнал «К топору» – «стремный», но без восклицательного знака в названии, а значит, не содержащий призыва. Приходим в типографию, предъявляем бумаги и «кэш». Боятся: «А от кого вы?» «От Жириновского». А Жириновский ничего еще не знает. Ему звонят: «Ваши ребята хотят…» и т.д. Он с ходу начинает громить типографских за ущемление демократии. Через два часа тираж готов. Приносим «нашему Вольфычу». Листает: «А что, нормальный журнал…»
К тому времени вышло уже несколько номеров «Сокола Жириновского», который редактировал Сергей Жариков, так что лишний формат – журнальный – выглядел органично.
После октябрьских событий журнал был запрещен, хотя вышел единственный номер. Благодаря запрету каждый экземпляр повысился в цене раз в десять…
Из 1996 года самым ярким эпизодом для меня оказался случай во «Внуково». Шла президентская кампания. И тут – задержка рейса. Кандидат в президенты РФ, ожидая взлета, мирно почивает в кресле. Его почтительно будят: «Владимир Вольфович! Народ встревожен. В багаже нашли ничейную сумку!»
– Чему быть, того не миновать! – сонно отвечает кандидат и поворачивается на другой бок.
За один день облетали по три-четыре города. Охранники падали от усталости, в фотоаппаратах кончалась пленка и мутнели объективы. В Красноярск опоздали часов на шесть. Но и в час ночи самолет с Жириновским ждал кортеж машин во главе с «Запорожцем» под флагом ЛДПР. За рулем сидел суровый ветеран войны…
Году в 1999-м НТВ снимала в Алма-Ате передачу «Возвращение на родину». Были в доме, где родился Жириновский. Точнее, в комнате, где многие годы жил с семьей во главе с нелюбимым (взаимно) отчимом. Ужас этой ситуации трудно представить, но и закалку, благодаря ей полученную, – тоже.
Алма-Ата – это целая история. Омрачилась она для меня одним эпизодом – когда Владимир Вольфович