Сталинград. Том седьмой. С чего начинается Родина. Андрей Воронов-Оренбургский
авторитетом. Депутат Рохлин просто не мог остановиться. На незнакомой ему зыбкой, обманчивой политической арене в последние месяцы он действовал сугубо по-военному грубо, в лоб, боясь не оправдать доверие и надежды тех, кто готов был пойти за ним на смерть. «Рохлин сам себе вырыл окоп и прочертил политическую линию фронта»…– жалили злые языки. – Известно: солдафон в политике, что слон в посудной лавке». «Быть может, господа, вояка, сам того не желал?» «Тупой сапог…» «Сам отрезал себе путь к отступлению. Не имея при этом крепкого тыла». «И в этом была его смертельная тактическая ошибка».
Что ж, с этим последним доводом, генерал Танкаев готов был согласиться, но только с последним.
Выступая с трибуны, Рохлин открыто говорил: «Врагами в Кремле планируется организовать, как бы пьяную драку с участием Рохлина… Главная задача выставить генерала пьяницей-дебоширом. <…> Как крайний случай, если не сработает ни один из выше перечисленных вариантов, не исключается физическое устранение или нанесение травм несовместимых с жизнью».
Ему постоянно угрожали, прослушивали телефон, призывали одуматься. Он определённо не знал «кто?» Зато определённо знал – на него готовиться покушение. Знал, что убьют. Но данного им офицерского слова, как и воинскую присягу, нарушить не мог.
«Нигде не поощряется: коррупция, казнокрадство, мошенничество, воровство, предательство своего народа и беспредел, который творится сейчас в России. А потому цель военных…остановить это, привести к порядку страну!» – было одно из последних его выступлений.
Сколько можно прожить в нечеловеческом напряжении, в страхе, на оголённых нервах, чувствуя опасность и, выслушивая угрозы?.. Увы, жизнь загоняла Рохлина в тупик, и по нему это было видно. Под давлением Кремля стало меняться среди депутатов-коллег к нему отношение; им играли спецслужбы, направляя туда, куда было выгодно. Он всячески старался поправить ситуацию, но она уже развивалась сама собой и собственные действия не всегда сочетались с тем, что он считал правильным. Он умер нелепо: с одной стороны от пули, как воин, с другой стороны во сне…Нелепость и нелогичность всего, что происходило с ним в последнее время, стало очевидным во время в день его похорон. Все хоронили непримиримого борца с режимом, а был убит человек – большой и сильный, сложный и простой одновременно.
У генерал-полковника Танкаева по сему поводу было своё особое мнение. Убит воин. Прекрасный человек. Патриот своего Отечества, присягавший на верность Родине ещё в бытность Советского Союза, который дал ему счастливое детство, возможность бесплатно выучиться, проявить себя на службе, поступить и закончить Военную академию Генерального штаба Вооружённых сил СССР и стать генералом.
«Вай-ме! Храбрец умирает один раз, трус – тысячу. Молодэц Рохлин! Настоящий Лев! Генерал! Ты не зря прожил жизнь. Пусть короткую, но блестящую! Вода уходит, камни остаются. Народ не забудет тебя! Аминь!»
Глава 6
Танкаев