Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия. Наталья Александровна Веселова
игры на почти разрядившихся гаджетах; Маша, которая решительно отделилась от единолично оккупировавшего хороший сухой кабинет Бориса и жила теперь одна в закутке у умывальной комнаты, предназначенном, скорей всего, для раздевалки, – зато там стояла узкая коленкоровая кушетка; и Оля, после короткого шока от потери выстраданной когда-то вместе с родителями дачи еще теснее слепившаяся с мужем, что служило теперь единственным, но драгоценным утешением.
Только что ими были безжалостно подведены реалистичные итоги на текущую минуту и брошен робкий взгляд в угрожающе нависшее будущее: ни то, ни другое не несло в себе ни малейшего повода для оптимизма. Припасы еще держались, но уже виден был их скорый конец – хорошо хоть не приходилось экономить колодезную воду, регулярно доставляемую Максимом в канистрах на его уцелевшем джипе. Еще хуже дела обстояли с боевым духом, индекс которого упал едва ли не до отрицательных цифр: после шквала проклятий, отчаянья и горя, пронесшегося в застойном воздухе бункера сразу после страшной вести, принесенной оглушенными разведчиками, – шквала, не утихавшего больше суток, наступил период злокачественного опустошения обреченных душ. Подавленное молчание царило в почти абсолютно темном подземелье, освещавшемся только редкими яркими окошками телефонов и планшетов; заряд пауербанков неумолимо приближался к концу, ставя быстро опускающихся сидельцев перед необходимостью снаряжения новой экспедиции на единственную доступную бензоколонку, работавшую на трассе внутри кольца оцепления. И экспедиция в составе трех человек – владельца машины Макса, буквально выдравшейся из мертвой хватки детских ручек бухгалтера Татьяны и спокойно-деловитого Станислава, изо всех сил старавшегося не проявлять деструктивных эмоций, отбыла, окрыленная надеждой, и вернулась полностью обескураженная. Бензоколонка оказалась бездействующей, полностью разоренной и обесточенной – единственным трофеем сталкеров стала полураздавленная пачка дешевого печенья, подобранная с угаженного варварами пола… И недалекая перспектива остаться заточенными в полной, кромешной, ничем не разбавляемой тьме встала перед незадачливыми членами коммуны во весь свой завидный рост. Только керосиновой, работавшей ныне на чистом бензине лампе с обширным набором запасных фитилей – доброму дару чьего-то старого дома – предстояло вскоре оказаться единственным источником слабого света, позволявшего каждому развеять дремучий ужас слепоты… На поверхность, конечно, все, кроме по-прежнему безмолвной Катюши, вылезали часто, стремясь принести в закрома хотя бы побольше вдруг бурно полезших еловых боровиков и осенних опят, что обильно покрывали почти каждую упавшую березу… Но именно тихая и безопасная грибная охота чуть не стоила жизни беспечной ввиду возраста Маленькой Оле. Девчонка усердно выгребала слабенькими пальчиками пучки опят из-под поверженного дерева, когда, задев шершавым холодным боком ее ручку, из-под ствола скользко метнулась черно-серая, узорчатая красавица-гадюка, лишь чудом не