В/ч №44708: Миссия Йемен. Борис Щербаков
было много детей, по 10–12 человек, но такого отношения к жизни я не мог себе и представить.
Я повторюсь, на мой взгляд, йеменцы как народ очень добрые, отзывчивые, абсолютно лишенные типичной арабской заносчивости, может, чуть простоваты в поведении, не испорченные цивилизацией или мегаидеями о своем особом предназначении, им этого никогда в истории не требовалось – подтверждать некую свою миссию, как многим другим арабским племенам – покорителям, кочевникам. Жили себе люди тысячелетия на склонах гор Счастливой Аравии, никого не трогали, отбивались как могли и когда могли от иноземных завоевателей, но по характеру – абсолютно мирные люди. Южан испортил коммунизм, как и все другие народы, прошедшие через его чистилище, но северяне оказались к идеям товарища Маркса невосприимчивы, что помогло им сохранить свою историческую первозданность. Йеменцы по сравнению с другими арабскими народами в моей шкале оценок занимают высшую ступеньку. Они просто лучшие.
Я провел много лет в Ираке, я часто общался по работе и потом, туристом, с египтянами, иорданцами, кувейтцами, марокканцами, тунисцами, да практически с людьми из всех арабских стран, так что сравнивать могу, здесь не стану давать оценок другим народам арабского мира, хотя хотелось бы, знаете… В подметки они все не годятся йеменцам с точки зрения человеческих качеств. Йеменцы – вне конкуренции.
В силу специфики того политизированного, ненормального времени друзей из числа йеменцев у меня не получилось (как и из числа граждан других стран). Мы сблизились с одним парнем, правда, в конце уже, – капитаном ВВС Ноуманом. Он даже потом, когда прилетал на переподготовку в Союз, был у меня в гостях в Москве, мы с ним ездили на дачу к моим родителям, в Ашукинскую, вопреки строгим запретам и для него, и для меня, но все равно дружбы настоящей не получилось, слишком уж все отношения были под микроскопом спецслужб, ни к чему это было ни мне, ни ему. Я уже работал в «Разноэкспорте», мне предстояло делать карьеру во Внешторге, а ему – у себя в войсках, где тоже несанкционированные контакты с иностранцами не приветствовались, мягко говоря. Время было такое…
Какое-то время мне казалось, что у нас намечается дружба с Абдурахманом Джейляни, врачом-терапевтом из госпиталя. Он был грузный парень, чуть за 30 и к тому же чернокожий, абиссинских кровей. Он долго учился в Союзе, ему не все там нравилось, он мне жаловался, что особенно горько было, когда его где-нибудь в переходе обзывали «черножопым», «обезьяной» на глазах у его русской жены…
«Абдурахман, это, знаешь, издержки латентного расизма», – я пытался ему объяснить, что вообще-то русские не такие, мы негров любим. Но дружбы не случилось, он ушел из госпиталя и открыл частную практику, стал очень богатым по йеменским меркам и плавно пропал с моего горизонта.
Глава 1
Arabia Felix
«Ночной переход заканчивался, таяли силы, но воины, привыкшие и не к таким лишениям