Герои и подлецы Смутного времени. Вячеслав Манягин
кнутом и тоже отправили в ссылку в Тобольск. Целый год ссыльные угличане тянули его до Сибири, а там тобольский воевода приказал написать на колоколе «Первоссыльный неодушевленный с Углича» и запер его в приказной избе (здании местной администрации).
Странное равнодушие царицы Марии Нагой к смерти сына объясняется одной ее фразой, прозвучавшей через 13 лет. Когда «названный Дмитрий» объявился открыто, неспокойная совесть заставила Годунова в марте 1604 года, при первых известиях о благосклонности Польши к претенденту на русский престол, допросить с пристрастием бывшую царицу, ставшую монахиней. Сначала она говорила, что ничего не знает о судьбе своего ребенка, но наконец, когда жена Годунова – женщина суровая и решительная – пригрозила выжечь инокине свечкой глаза, если та не разговорится, Мария Нагая призналась: «Он жив! Люди, теперь давно умершие, без моего ведома увезли его из Углича!»
Дядя царицы Марии, унеся ребенка в церковь, был свободен в своих действиях и мог подменить не одного, а десяток наследников престола пока одна половина города ловила и убивала другую. Но как члены следственной комиссии не увидели подмены? И это достаточно просто объясняется. Последний раз они могли видеть царевича, когда ему было два года. Если убитый ребенок хоть отдаленно походил на Дмитрия, этого было бы достаточно (а выбирать было из кого – по сообщению Д. Горсея, в Угличе только детей было убито во время погрома 30 человек). Местные чиновник все перебиты, убиты все неблагонадежные с точки зрения Нагих. Нет больше тех, кто мог бы раскрыть великую тайну: царевич был увезен из города, а в церкви положен другой мальчик, не имеющий никакого отношения к царской семье.
«Борис Годунов и царица Марфа, вызванная в Москву для допроса о царевиче Дмитрии при известии о появлении самозванца». Николай Ге
На Руси и в Польше в XVII веке ходило много легенд о том, как поменявшись местами с сыном дворового человека, царевич Дмитрий спасся и жил до своего возмужания, увезенный «в монастырь у самого Ледовитого моря».
Кстати, Горсей пишет в своей книге о том, что брат царицы Марии, Афанасий Нагой посещал его сразу после событий в Угличе. Горсей рассказывает об этом так: «Однажды ночью [в Ярославле] я предал душу Богу, считая, что час мой пробил. Кто-то застучал в мои ворота в полночь… Я увидел при свете луны Афанасия Нагого, брата вдовствующей царицы, матери юного царевича Димитрия, находившегося в 25 милях от меня в Угличе. «Царевич Дмитрий мертв! Дьяки зарезали его около шести часов; один из его слуг признался на пытке, что его послал Борис; царица отравлена и при смерти, у нее вылезают волосы, ногти, слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство! Увы! У меня нет ничего действенного». Я не отважился открыть ворота, вбежав в дом, схватил банку с чистым прованским маслом… и коробку венецианского териака [целебного средства против животных ядов]. «Это все, что у меня есть. Дай Бог, чтобы это помогло» Я отдал все через забор, и он ускакал прочь. Сразу же город был