Поломка. Александр Федорович Чебыкин
для формирования отрядов против разбойников. Гонец на взмыленном жеребце, утирая шапкой пот, подъезжал к домам, стучал кнутовищем по дверям и требовал выходить на круг мужчин старше девятнадцати лет. Из шести домов собралось до двух десятков мужиков. Старики наперебой рассказывали о приезде непрошенных гостей. Гонец запугивал, что если не дадут отпору лжецарю, то придут его люди и заберут мужиков поголовно. Пусть подумают, каково будет семьям без кормильцев. Как только гонец уехал, мужики решили уйти на пару месяцев в лесные глухомани, пока не установится порядок. Нагрузили переметные сумы с едой и на восьми лошадях, прихватив с собой пару коров, отправились в верховья Поломки. После слияния Поломки и Ольховки тропа заканчивалась, начиналась сплошная чащоба: ели в два обхвата, как великаны на распутье, стояли до того плотно, что приходилось топором очищать сучья на стволах, чтобы пробраться дальше. Легче было проезжать через сколки лиственниц, где нижние ветки на деревьях отсутствовали, да и солнца среди них было побольше. У бойкого ручья, впадающего в Ольховку, повернули вверх. По ручью шла луговина – привольное место для выпаса коров. Весенние снеговые воды смывали кустарник и не давали ему разрастись. Из-за большого уклона не было и болотины. Вода со звоном бежала по лужку, почти по прямой линии. При разветвлении луга, ручьи оказались зажатыми в крутых берегах.
Мелентий заметил на склоне горы большую плешину. Выбрались на поляну, до вершины было еще сажен двести. Верхняя часть поляны заросла можжевельником, по склонам выбивались ручьи, вода с шумом катилась вниз. Сверху на десятки километров просматривалась пойма Ольховки и Поломки, Кругом глухомань: ни огонька, ни дымка.
Вырыли семейные землянки, запаслись сушняком. Соорудили баньку. Работы хватило на две недели. Обжились и затосковали. Время охоты еще не пришло. Зверья кругом кишело. Лоси смело разгуливали по поляне. Молодые парни скармливали им сухари с ладони. Лось долго хрумал. Лизал руку – просил еще. По утрам вепри с хрюканьем топтались под дверями, ожидая остатков пищи. Глухари и тетерки взлетали из-под ног, расхаживая с выводками в густой траве. Белки, как угорелые, носились по елям, громко цокая, привлекая к себе внимание, как бы говоря: «посмотрите какие мы пригожие и ловкие».
Мелентий оставил за себя брата Никифора, взял с собой младшего сына Степана, и отправился попроведать домашних, разузнать, что творится вокруг починок. Приехали на закате солнца. В деревушке звенящая тишина. Мелентий испугался: «Живы ли?» Постучал, долго не открывали. Мелентий изругался: «Вы, что там от страха совсем очумели?» По голосу узнали. Выбежала жена Ульяна, тощая, изможденная. Запричитала: «Что ж вы за мужики, коли побросали старух и малых детей. Как вы уехали, через неделю прискакал отряд разбойников. Мы были на току, обмолачивали рожь. Стали пытать, спрашивали где мужики. Меня исстегали плетьми, посмотри – спина черная, – она подняла кофту, кожа на спине багровела фиолетовыми рубцами. – Мы сказали, что мужиков забрали в Оханск, по указанию