Ее копия. Елена Геннадьевна Чиркова
Хотя, день ото дня, это становилось делать труднее и труднее.
Алиса, вернувшись из театра, молча часами валялась с закрытыми глазами на диване, с Аркашей не разговаривала, ничего не ела. Словом, хандрила.
***
Аркаша, не знал, как быть, что предпринять.
Но время шло, Алиса родила девочку.
– Ты понимаешь, у меня не было матери! Я не знаю, что такое материнская любовь! – Билась в истерике Алиса, рыдая и сморкаясь в кухонное полотенце, пока Аркаша неумело совал в рот новорожденной бутылочку с искусственной смесью. – Я не могу любить этого ребенка. Я не знаю как.
Спустя какое-то время Алиса успокаивалась и даже принималась кормить малютку. Но ночами к плачущей дочке не подходила.
***
Аркаша часами мерил комнатное пространство.
Ходил туда-сюда.
Обратно.
Но девочка заходилась в плаче, требуя грудного живительного молока и теплой материнской любви.
Соседи, заведомо предполагали, какая из Алисы может получиться мать, и, слыша, как девочка каждую ночь надрывно плачет, натравили на Смирницкую социальные службы.
Приехали две толстые тетки, отыскали девочку в ворохе грязных простыней на раскладном диване, составили нужные бумажки, и к радости соседей, девочку забрали. В дом малютки.
Алиса вздохнула с облегчением.
***
Аркаша был растоптан.
Опустошен. Ушел из театра. И от Алисы тоже.
Он снял задешево облезлую комнату в семейном общежитии, перебивался заработками то там, то сям.
Через год пришел в себя. Понял, что живет не по-людски, не по-божески и взялся за ум. Вытравил в халупе тараканов, купил обои, отремонтировал холодильник.
Обновленная комнатка давало силы жить дальше. Черепахин устроился на постоянную работу заводским охранником. Купил в кредит кособокую избушку в городском частном секторе, перевез из деревни свою мать.
***
Год потратил на то, что получить право забрать дочку из дома малютки.
Когда, наконец, было вынесено положительное судебное решение, Аркаша вместе с матерью привез домой совсем чужую девочку.
Аркаша как, мог старался. Он мечтал привязаться к ребенку душой и сердцем. Но у него не получалось.
Аркаша смотрел на дочку, а видел Алису.
Холодную, безжалостную, пустую.
Девочка была ее копией.
***
Зато к малышке накрепко привязалась Аркашина мать.
Она не долго думала.
Побросала нехитрые внучкины пожитки в холщовую сумку «мечта челнока», чтобы увести в родную деревню. Туда, где жизнь казалась ей простой и понятной.
А городскую жизнь она понять не смогла.
***
Прошло лет семь.
В тот день, в декабре-месяце, в Аркашином городе крепчали морозы.
Мегаполис уже неделю бетонною тушей жался к промерзшей земле.
В его венах – артериях стыла кровь: дороги сковали «пробки». Автомобили толкались, скрипели стальными «зубами», костью стояли в «горле» больного города.
Город