Ветер. Часть первая. Париж. Таня Трунёва
а сам тут, в зале.
Коля разложил диван и пожелал спокойной ночи.
Катька разделась, ощупывая своё пылающее тело и шепча, как в бреду: «Забыть, забыть! Он со мной как с ребёнком! А ведь всего на шесть лет старше. Вырвать его надо из сердца, как колючий сорняк!»
Она долго смотрела в темноту. Часы на стене показали полночь. Терзаемая и желанием, и страхом, она решительно встала: «Уеду! Прямо сейчас уйду. Вокзал тут рядом. Первая электричка в два ночи. Не могу больше терпеть. Только вот гляну на него одним глазком на прощанье». Катя накинула халат и тихо прошла в комнату.
Слушая ровное дыхание, Катя присела рядом и долго глядела в полумраке на лицо любимого. Неожиданно Колины ресницы дрогнули, и он, сонно приподнявшись, уронил руку на её колени. Застыв, растерянная, оцепеневшая, Катя следила за этими движениями, молча гладя его жёсткие волосы.
– Катюша… – он прижался ближе, увлекая её на постель.
Вьюга ледяными пальцами стучала в окно, уличный фонарь, скрипя, моргал тревожным мерцанием. Под эту музыку ночи душа «таёжной царевны» вырывалась из груди и возвращалась вновь. Катя, привыкшая видеть совокупление животных, лишь телесное, порой грубое, впервые встретилась с человеческой страстью. И с восторгом поняла наслаждение близости тела любимого мужчины.
Колёса электрички глухо стучали по замёрзшим рельсам. Катя через подёрнутое инеем окно вглядывалась в проплывающие пейзажи. Она, упиваясь сладким страданием, видела в морозных искрах весь минувший день: утреннее пробуждение рядом с любимым; его смятение, бесконечные извинения и терзания укорами совести, когда он, пряча глаза, скомкал испачканную простыню; их прощание на вокзале, оборванное торопливым поцелуем и робким объяснением.
– Прости, Катенька. Не знаю, что на меня нашло. Как не в себе был.
И её ответное:
– Не кори себя, Коля! Я тебя с первой минуты как увидела, полюбила. Вины твоей тут нет, и тайна эта только наша. Никто не узнает.
Заколдованная бешень-травой ночь, жаркая, липкая, стонущая, теперь постоянно жила с Катей. И вместе с той ночью к ней пришло что-то новое. Чувство притупленного стыда и азарта, как у карманной воровки, впервые заполучившей чужое и желанное. И ещё – всезатмевающая любовь, от которой она уже не страдала, а наслаждалась как чем-то своим, естественным. Так любуются отражением в зеркале повзрослевшие девочки, тайно радуясь своему превращению и восхищаясь мягкой выпуклостью линий тела, ранее плоского и угловатого.
Перемены
Будни на ферме шли своим чередом. Степанида хлопотала по хозяйству, стараясь ухватить короткое сибирское лето за горячий солнечный бок и прислонить к нему овощные грядки. С утра, насыпав зерна радостным глупым курам, баба Стёпа бежала в огород. Маленькая, круглая, она всё успевала, бурно радуясь приезду внучек. Катя со Светой бывали на ферме каждые выходные, помогали бабушке и наслаждались её стряпнёй. Света, окончив курсы, работала в элитном баре. Общительная и весёлая, она быстро обзавелась нужными связями и частенько радовала близких гастрономическими