Слипер и Дример. Илья Леонович Кнабенгоф
восхитить других живых существ, вселить в них надежду и чувство нежности к миру. И вот пришла осень. И настал его день. Настал его час. Настал его миг. Лист готовился к нему с самого утра и ещё издалека почувствовал свой, именно свой порыв ветра. Он почувствовал его тогда, когда эта волна лишь родилась за горизонтом и пошла над землёй, задевая другие листья, сметая мусор с улиц, унося шляпы случайных прохожих. И вот волна достигла его и… сорвала с ветки. И лист отправился в своё самое великолепное путешествие к земле. Он бесподобно кружился в воздухе, танцевал на этой волне ветра, и вся вселенная заворожённо смотрела на этот танец. Прошла целая вечность неземной красоты, вечность великолепия, вечность благодарности за чудо и тайну всей вселенной. И лист упал на землю. Его танец был окончен. И это было лучшим из всего, что происходило в мире в этот миг! Ты видела его танец?
– Слушай, я как-то не особо всматривалась…
– Вот тебе и ответ. Чтобы увидеть, понять и осознать смысл жизни, нужно всего лишь внимательно всматриваться. И тогда тайна и волшебство станут для тебя не просто очевидными, но ясными, волнующими и полными великого смысла.
– Но что стало с листом потом?
– Он закончил свой путь листа и родился заново, но уже кем-то совсем другим, возможно, насекомым или рыбкой. Родился кем-то с более высоким уровнем сознания и восприятия.
– Как так?
– Он просто выполнил своё предназначение. И выполнил его безупречно. И вселенная в благодарность за великолепный последний танец дала листику шанс обрести новую жизнь, но уже в форме более развитого существа. Чтобы он мог ещё лучше научиться танцевать и радовать других, ещё больше наполнять вселенную красотой.
– Я поняла. Прости, но я не могу дальше сидеть с тобой. Мне нужно срочно бежать под то самое дерево и кое-что рассмотреть внимательно!
– Я так и думал. Конечно, беги, Сонечка! Это действительно самое важное! А книгу… Я потом тебе прочитаю, что успею написать, пока ты занята по-настоящему важными вещами! Торопись, скоро осень, дуб оденется в шубу, и придётся тебе уезжать с дачи на зимовку в город. Так что беги, беги. Я тебе зимой почитаю пропущенное.
– О’кей! Я побежала!
– А я пока вернусь к пельмешкам…
Загрибука остался топтаться поодаль, издалека с явным интересом и восхищением, хоть и не без опаски, поглядывая на Башкирского Кота. Тот ему нравился заумными речами и стоматологической внушительностью. Но хоть в кошачьем лице Загрибука и почувствовал наконец-то равного себе собеседника – ах, эти упоительные вечера с длинными и запутанными разговорами ни о чём под вкуснятинку! – но у него ещё не было полной уверенности, что вкуснятинкой к кошачьей беседе не окажется он сам, оставшись наедине с оппонентом. Уж больно улыбка кота напоминала своими ровными острющими зубьями противотанковые заграждения.
– Здаров, брателла! – Слипер хлопнул ладошкой сверху Дримеровскую ладонь. – Мы тут как раз пытаемся выяснить причины конфликта. Суть да дело оказывается в некоей растительности, которую Эники…
Один из Эников молча выудил откуда-то