Братья (продолжение Кристины). Павел Манштейн
потом обязательно найдётся тот, кто поставит свои интересы выше твоей жизни.
Сегодня романтики говорят, что деньги не главное, нужно держаться за что-то человеческое, истинное. Мой опыт говорит совершенно иначе: при мне совершались сделки по купле-продаже человеческих жизней. Они ничего не стоят, на самом деле. Большинство людей будут только рады, что их кто-то купил. Например наркоманы, попавшие в реабилитационный центр. Я бы не сказал, что им там плохо. Они обретают веру и приносят деньги своим хозяевам, которых никогда не увидят в лицо. Они не просят не то что денег за свою работу – они и едой не интересуются до тех пор, пока кто-нибудь не приведёт их в столовую. Даже изголодавшись до обморока они не кинуться на то, что лежит в тарелке – сначала молитва, потом приём пищи.
Мне никогда не было жалко этих рабов. Они настоящая обуза для семьи, кошмар, заставляющий страдать тех, кому не посчастливилось оказаться их родственниками.
Останавливается автобус, тоже грязный, тоже ПАЗ. Почти такой-же, на котором я сюда приехал. Девушка и парень заходят в него. Парень забирается первый, а потом подаёт руку своей спутнице – дверь закрывается и они навсегда исчезают из этой небольшой сцены на остановке. Тушу сигарету, встаю и опираясь на костыль иду на кладбище.
Тропинка от дороги мира живых к земле мёртвых не зарастает. Я аккуратно хромаю, иду между проржавевших оград и старых памятников.
Ему никто даже не поставил памятника, только крест с фотографией увеличенной с паспорта. Когда он говорил, что тут у него толком никого нет – я думал, что он всё-таки преувеличивает. Когда-нибудь я найду деньги и поставлю ему новый памятник.
Достаю золотистую зажигалку Zippo и подкуриваю, тем самым поминая Джони. Глубоко вдыхаю дым, а потом выпускаю его струйкой – он врезается в стену и рассеивается по кухне. Смотрю на затёртую надпись на зажигалке и даю себе обещание, которое не могу сдержать уже несколько лет – нужно установить Джони памятник.
На часах 2:35 – нужно выходить и посидеть где-нибудь в темноте. Я хочу увидеть того человека, который заложит послание в трубу. Буду убеждать сея в том, что могу быть умнее.
Глава 8 Старый дымоход
Выхожу из дома укутавшись в кожаную куртку. Длинные волосы я собрал в хвост, чтобы не бросались в глаза. Пусть сейчас всем и пофиг на то, какая у тебя причёска, но в этих районах достаточно тех, кто считает, что каждый должен жить «по понятиям». Понятием, созданным теми, кто оказался в тюрьме за воровство и убийство, у кого встаёт член на мужскую задницу. Эти люди, верящие в понятия – десятками поступали к нам на «реабилитацию», когда я был со всем этим связан. И многие, очень многие, не могли выбросить из головы этих правил жизни и убивали друг друга за неосторожно брошенное слово.
Поднимается ветер, а звезды скрывает слой облаков. Луну тоже. Я иду, медленно, чтобы не привлекать внимания. Мимо меня проходит наряд полиции. Один из патрульных смотрит на меня, но ничего не говорит. Наверное, видит меня здесь уже не первый раз.