Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах. Мария Баганова
ударом, направленным против Перикла, стал судебный процесс над его учителем Анаксагором, философом-атеистом. Именно это и послужило обвинением, так как в Афинах приняли новый закон, чтобы люди, не верующие в богов или распространяющие учения о небесных явлениях, были привлекаемы к суду как государственные преступники.
Понимая, что приговор может быть суров, да к тому же старик может и не вынести тюремного заключения, Перикл помог Анаксагору бежать из Афин. Тот уже был сильно болен и вскоре умер в своем поместье.
Но несчастья Перикла на этом не кончились! Комический поэт Гермипп выступил с обвинениями в нечестии против любовницы Перикла – гетеры Аспазии. Да, действительно, профессия Аспазии была не из красивых и не из почтенных: она содержала веселый дом. Но не это считалось преступлением: Гермипп утверждал, что ее заведение посещают и свободные женщины, а она занимается сводничеством, принимая их для Перикла.
Куртизанка Аспазия была родом из Милета. Красивая и умная, обаятельная и искушенная в интригах, она заводила связи с мужчинами только самого высокого ранга. Многие в Афинах искали ее общества ради ее ораторского таланта. Многие ее любовники выбивались в люди, благодаря ее мудрым советам. Даже Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми, и ученики его даже приводили к ней своих жен, чтобы послушать ее рассуждения.
Перикл пленился ею как умной женщиной, понимавшей толк в государственных делах. До Аспазии у Перикла была законная жена, родившая ему двоих сыновей. Потом, когда совместная жизнь перестала им нравиться, супруги развелись. Та женщина вышла замуж за кого-то другого, а Перикл взял в свой дом Аспазию и чрезвычайно ее любил. Говорят, при уходе из дома и при возвращении с площади он ежедневно приветствовал ее и целовал.
Кратин, осуждая Перикла, называл Аспазию не женой, а наложницей: «Геру Распутство рождает ему, наложницу с взглядом бесстыдным. Имя Аспазия ей».
От нее у Перикла был незаконнорожденный сын, названный в честь отца. Увы, мальчика долго попрекали тем, что он «блуднице родня».
Теперь же Перикла обвиняли в том, что он провел в Народном собрании постановление о вмешательстве в войну родного города Аспазии – Милета с островом Самос не ради выгоды Афин, а главным образом ради Милета – по просьбе Аспазии. Эта война затянулась и пока не приносила Афинам никакой пользы, а лишь только вред: известно, что если самосцам удавалось захватывать в плен афинян, они их клеймили, выжигая на лбу силуэт совы.
К тому же в Афинах разразилась эпидемия чумы, и это тоже дало повод к недовольству.
Политические противники грозили и обвиняли Перикла, хоры пели насмешливые песни, чтоб его осрамить, издевались над его командованием, называя его трусливым и отдающим отечество в жертву врагам.
Саму же Аспазию обвинители выставляли сводней, поставляющей Периклу молодых любовниц. Плутарх пишет, что Перикл вымолил ей пощаду, очень много слез пролив