Координатор. Антон Александрович Павлов
семейной фотографии голову Насти и присоединил её к голым телам тёток из журналов с «клубничкой», – произнёс в голове Андрея невозмутимый голос.
Андрей поднялся со скамейки. Двигаясь словно бы в полусне, он подошёл к дверцам шкафчика брата и стал снимать мерзкие фотографии. Их было тринадцать штук. Тринадцать развратных поз. Тринадцать ударов под дых Андреева самолюбия.
– Вот эту тоже возьмёте? – спросил Ким и протянул Андрею их семейную фотографию.
На ней Андрей стоял с Аркашей, обнявшись. Анастасия держала на руках годовалую Катю. Елизавета Сергеевна сжимала в руках саженцы. За их спиной раскинулись четыре сотки первого приобретения Андрея – маленького кооперативного сада.
– Дайте сюда! – Андрей выхватил из лапы Кима фотографию. Подумал и бросил её обратно в ящик.
Андрей ненавидел сейчас Кима, не потому что тот издевался над Аркашей. Сейчас он бы сам с удовольствием заставил братишку прыгать через теплотрассу. Сейчас Андрей заставил бы Аркашу отжаться сотню раз…
Ким был гонцом с плохой новостью. Со смертельно плохой новостью. И Киму хотелось отрубить за дурные вести огромную лысую голову…
– Это ваша жена? Я правильно понял? – поинтересовался Ким. – Я даже не думал, что вы придёте сюда, Андрей Иванович. Так бы и осталась эта тайна здесь. Видите, какое удачное стечение обстоятельств.
– Не ваше дело. Это всё не ваше дело… – Андрей брезгливо сжимал в руках мерзкие фотографии. – Вы, Ким Борисович… Вы…
– Продолжаете настаивать, что я сволочь? Если бы мой брат так обошёлся со мной… – Ким покачал головой.
– Вы… – Андрей не мог говорить. Он помнил все слова, что хотел произнести в защиту брата. Он помнил их все, но не мог вымолвить ни слова…
Как же так, Андрей? – спрашивал внутренний голос. Ведь вот оно испытание твоей любви. Да, младший брат, оказался не так безгрешен и несчастен, как ты рисовал себе в воображении. Да, Аркаша посылает записочки с сумасшедшими посланиями начальнику. Да, он повесил эти мерзкие фотографии…
Мерзкие?! – вопило самолюбие Андрея. – Это же в кошмаре такое не привидится! Господи, да как он мог? Его же лечить надо! Его в психушку надо положить…
Нет, Андрей, – настаивал внутренний голос. – Ты ненавидишь брата и в этом всё дело. Ты не можешь простить ему.
Гордыня – главный грех…
К чёртовой матери всё. Я набью ему морду, – решил Андрей. Он резко вспотел и чувствовал, что нательный крестик неприятно прилип к волосам на груди.
– Я, надеюсь, вы никому не расскажите об этом, – сказал Андрей, поднимая вверх руку со смятыми фотографиями.
– А давайте договоримся, Андрей Иванович, – предложил Ким. – Я забываю об этом. Поверьте, для меня это не составит никакого труда. А вы…
– Забываю о ваших методах работы с подчинёнными? – горько усмехнулся Андрей, вспоминая с какой решимостью отстоять брата, он шёл на «металлургический завод»
– Ладно вам, Андрей Иванович, – махнул рукой Ким. Андрею его рука показалась неестественно длинной. –