Путь с небес. Вячеслав Шалыгин
радиоизлучения, как планеты-гиганты, в смертельной зоне их радиационных поясов и сильнейшей магнитосферы можно было жить лишь под прикрытием многослойных куполов, но со временем технологии позволили решить эту проблему, и спутники Юпитера, Сатурна и Урана начали обрастать атмосферами и приспосабливать свои поверхности для нормальной человеческой жизнедеятельности. Конечно, не сами. Это делали люди. Несмотря ни на какие катастрофы и распри. На Земле, Марсе и внешних Колониях бушевали войны, шли какие-то переделы, а солнечные спутники существовали словно бы вне этого бушующего мира. Им хватало борьбы со своими гигантами. И когда войны, полыхнув жесточайшим пожаром Пятой мировой, пошли на убыль, спутники вдруг осознали, что среди развалин империй и федераций они выглядят достаточно крупными и самостоятельными государствами. Более того, они стали государствами процветающими. Опять же на общем фоне. Вот тогда-то и началось Возрождение. От малых планет к большим, к далеким колониям и форпостам потянулись торговые тропы бродячих купцов, затем поплыли караваны переселенцев, наладились постоянные взаимовыгодные отношения… Спутники и Колонии оставались независимыми княжествами, королевствами и тому подобными государственными образованиями – кому что было ближе по духу, – но они больше не враждовали. Они даже начинали образовывать пока хрупкие и недоверчивые союзы. И все это благодаря спутникам внешних планет Солнечной системы…
«Гад этот Бородач! Все же на нас практически молятся, пример берут, а он воду мутит».
Сергей не был идеалистом, но в то, что княжества Солнечной являются почти идеалом для Колоний, верил безоговорочно. Далеким и в большинстве своем неуютным «задворкам» вся родная система человечества представлялась чем-то вроде одного большого дворца, где царят хорошие манеры, благородство и романтические отношения. И вот из-за какого-то урода вся Юпитерианская ветвь семьи сиятельных Солнечных княжеств оказалась заляпана жирной грязью. Конечно, и Сергей в этой ситуации вел себя не лучшим образом: нарушал приказ Гордеева, лез в драку… В Колониях это могли расценить как поведение, недостойное князя, но тут срабатывал иной стимул. Для Преображенского было важнее реальное благополучие Каллисто, а не мнение общественности где-нибудь в созвездии Стрельца…
– Ваша светлость, Воротов на связи, – сообщил оператор. – Просит уточнить цели для бомберов. Они еще не успели ничего накрыть… слава богу!
Преображенский внимательно взглянул на связиста, и тот отвел глаза. Бородач был бесноватым варваром и мог крушить все подряд без зазрения совести, но князь Сергей не такой человек. Это понимали не только его офицеры. Преображенский вдруг почувствовал приступ досады. Он злился на психованного соседа, на кодекс чести, на самого себя, но он не мог сбросить с плеч груз воспитания, благородства и понятий о долге и целесообразности, заложенных отцом чуть ли не в подсознание. В несчастьях Каллисто были виновны Бородач