За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник). Анатолий Апостолов
и Учителем нравственности в своем Отечестве, на роль которых он, несомненно, претендовал.
По существу, у Солженицына не было своего учения, кроме знаменитого призыва к россиянам «жить не по лжи» и утопического в условиях бандитского капитализма проекта «Как нам обустроить Россию».
В этой социальной программе он, пренебрегая катастрофическим состоянием русского народа, советовал властям вторично колонизировать малолюдные территории Сибири за счет массового переселения русских из обжитой ими европейской части России.
Многие общественные деятели и ученые, писатели, политики приняли этот проект Солженицына в штыки и назвали его антирусским, а его автора объявили «двуликим Янусом», который, будучи православным русофилом, льет воду на мельницу либералов-интернационалистов
Например, представители Русской зарубежной православной церкви безуспешно пытались выяснить истинную мировоззренческую и политическую ориентацию Александра Исаевича: «Его сразу не поймешь. Не то он раскольник Аввакум, не то апологет неохристианства, масон. Солженицын-христианин и смирение – вещи несовместимые». В кругу творческой ортодоксальной советской интеллигенции Александр Исаевич характеризовался как «загадочная, одержимая тщеславием и непомерной гордыней, злопамятная и всех презирающая личность, в психологии которой проявляется невероятное самомнение, подобное непогрешимости Папы Римского» (А. Г. Смирнов).
Почти вся публицистика Солженицына вызывала у русских и советских патриотов яростное возмущение. Даже его знаменитое «Письмо вождям СССР» в среде советской интеллигенции было названо ни чем иным, как «плодом сумасшедшего психопата». В его социально-исторических трудах современники отмечали нехороший, фарисейский привкус утопии, много наивной импровизации в исторических прогнозах и оценках, детских иллюзий по отношению к властителям судеб. Многих профессиональных историков раздражала его манера говорить всякий раз как бы от лица самой Истории. Деятелям советской культуры не нравилась его заносчивость, непомерная, нескромная самоуверенность в суждениях по многих вопросам искусства.
В такой атмосфере недоброжелательности и отторжения у Солженицына не могло быть учеников и духовных последователей. Даже став скандальным социально-общественным рупором инакомыслия в эпоху «холодной войны», и триумфатором по возвращении в демократическую Россию, Солженицын не смог стать национальным героем России, в своем роде пророком Исайей ХХ века.
Для меня до сих пор остается загадкой весьма активная причастность писателя Солженицына к одной весьма типичной фальшивке психологической войны Запада с СССР под провокационным названием «Кто автор «Тихого Дона?»
Я с большим интересом следил тогда за ходом этой международной научной дискуссии видных ученых-славистов, лингвистов и литературоведов из ряда университетов США и Славяно-Балтийского института в Осло, статьи которых в русском