Джекаби. Все мистические расследования. Уильям Риттер
развернулась жуткая сцена.
– Присаживайтесь, – сказала Мона, и я с благодарностью приняла ее приглашение. Утонув в диванных подушках, я почувствовала, что холодные утренние прогулки не пройдут для моих ног даром.
Офицер Кейн вежливо поблагодарил хозяйку, но остался стоять у двери. В светлой комнате я впервые смогла его хорошенько разглядеть. Он был действительно довольно молод для детектива и даже для младшего детектива. Хотя держался с достоинством и был весь внимание, его темные брови выдавали легкую неуверенность. Время от времени он расправлял плечи, словно пытался справиться с желанием скрыться из вида. Чарли Кейн встретился со мной взглядом и тут же отвел глаза. Я поспешно повернулась к Джекаби и хозяйке квартиры.
Мисс О’Коннор тихо подошла к двери в спальню. Джекаби последовал за ней, на ходу снимая вязаную шапку. Я подалась вперед, пытаясь заглянуть внутрь. В комнате едва хватало места для двух кроватей и одной тумбочки между ними, на которой лежали потрепанная книга и серебряный гребень. Одна кровать была пуста и заправлена как в больнице. На другой лежала женщина с длинными белыми волосами, одетая в светлую ночную рубашку. Она откинулась на подушки и чуть раскачивалась из стороны в сторону. Больше я ничего не увидела: Мона и Джекаби вошли в комнату и встали прямо перед ней.
– У нас гость, – сказала Мона, – мистер… Джекаби, верно? Это миссис Морриган.
– Миссис Морриган, конечно же, – тихо сказал Джекаби и опустился на колени возле старушки. – Здравствуйте, миссис Морриган. Для меня честь встретиться с вами. Вы меня слышите?
Я подвинулась на диване, чтобы разглядеть старушку рядом с Джекаби. Она была худая, со светлой кожей и серебристо-белыми волосами. Но мое внимание привлекло выражение ее лица: седые брови печально изогнулись, а тонкие поджатые губы дрожали, когда она глубоко вздыхала. Затем старушка запрокинула голову и открыла рот в беззвучном плаче. От жалости к несчастной страдалице у меня сжалось сердце.
Ее челюсть дрогнула, она выдохнула, и я услышала всепоглощающую тишину. Старушка снова медленно вдохнула, и будто все ее тело излилось новым криком, но с ее изящных губ не сорвалось ни малейшего звука.
У меня по спине пробежал холодок. Помимо очевидной странности этого зрелища было в беззвучных рыданиях женщины и что-то более тревожное. Меня захлестнула волна печали и ужаса. Неужели Джекаби так и жил? Неужели он за каждой дверью встречал лишь смерть, отчаяние и безумие?
– Порой с ней такое случается, – объяснила Мона почти шепотом. – Так было всегда. Она не может контролировать эти приступы. Это похоже на судороги… Но ни в одной из своих медицинских книг я ни о чем подобном не читала. Дома приступы не повторялись неделями, даже месяцами. Здесь ей должно было стать лучше, но мы и недели не прожили в этой квартире, как… Так плохо ей еще не было. Она страдает со вчерашнего дня.
– Со вчерашнего дня? – переспросил Джекаби.
– Да, приступ начался вчера рано утром и не прекращался всю ночь.
Миссис Морриган содрогнулась,