Падение Флавиев. Максимилиан Валентинович Маркевич
городу в мире, без всяких хаотичных застроек. А пока идет строительство, мы редко будем бывать в Риме и недолго, нашей временной императорской резиденцией станет Цирцеи, а может и еще где-то. Личной аудиенции не ждите от нас в будущем, все важные вопросы для окончательного решения будут передаваться императорскому совету, сформированному из эквитов[33]. Конечно же нам нужны ауреи и денарии, причем в очень большом количестве, не для нас лично, нет, а для нашей столицы. Поэтому сегодня, вы провозгласите нас цензором пожизненно, отныне мы сами будем контролировать все налоги, оценивать имущества граждан и тщательно следить за этим голосованием, если хоть один сенатор проголосует против… мы сильно расстроимся, а когда мы расстраиваемся, то становимся злыми, а злость – это порок, который ведет к непредсказуемым и неуправляемым поступкам… О боги, мы столько философии перечитали в юношестве, пока наши отец и брат правили, что сами уже говорим, как недофилософ. Ох, уж эти философы… как мы их ненавидим… – и он замер.
– Кто за то, чтобы наделить полномочиями цензора императора Домициана, прошу голосовать! – объявил консул Квинт Цериал, разряжая тихую обстановку. Все сенаторы, без исключения, подняли руки вверх. – Единогласно! – и повернулся к цезарю: – Наш божественный повелитель, ты отныне цензор.
– Наш божественный? Надо бы этот титул окончательно утвердить за нами, официально, очень красиво звучит… очень… хотя нет, лучше бог богов Домициан! Так лучше, нам кажется.
– Как прикажет наш повелитель.
– В следующий раз, когда мы сюда приедем, – и Домициан поднялся с кафедры. – поставьте здесь трон, а не это жалкое подобие. Хотя, ранее, мы постоянно представляли своего отца тут, в сенате, и так устали уже от вас, что в следующий раз появимся здесь, ой, как не скоро.
Сенаторы поднялись.
– Да и еще одно, пока не забыли. – обратился император к префекту преторианцев Фуску. – Проверь, кто сегодня не явился на заседание сената, и не важно по какой причине, мы его лишим сенаторского звания, арестуем, а имущество конфискуем. Это касается и всех последующих заседаний, даже когда нас не будет.
– Да, владыка!
Домициан быстро и сутулясь покинул здание сената в сопровождении преторианцев, развивая своим золотым плащом. Сенаторы выдохнули и стали обсуждать произошедшее.
– Сенаторы, не расходитесь! – объявил Фуск. – Мы должны сверить список с присутствующими.
– Похоже, прогульщиков отныне не будет. – улыбнулся Сервий обращаясь к коллегам.
– Это не смешно, Гней! – ответил ему сенатор.
Один из преторианцев подбежал к Корнелию Фуску и шепнул что-то на ухо.
– Сенатор Гней Юний Сервий! – закричал префект преторианцев.
– Присутствует!
– Это хорошо, но тебя зовет император.
Сенаторы начали переглядываться между собой и перешептываться. Гней, вместе с подошедшим сюда преторианцем, направился
Эквиты (Всадники) – военная кавалерия, а затем одно из привилегированных сословий в Древнем Риме.