Падение Флавиев. Максимилиан Валентинович Маркевич
кубикулу за храмом и уложил в свою постель. – Надо дождаться утра и тогда будут высоки шансы спастись.
– Благодарю тебя, я этого никогда не забуду. Так ты не за Флавиев?
– Я не за тех, и не за этих. Я охраняю и оберегаю этот святой храм, который преторианцы сегодня уничтожат, и все из-за приказа безбожного Вителлия, да накажут его все боги Рима.
– Значит ты за Флавиев. Мы благородные люди…
– Благородные? Я слышал, как ты ругал своего дядю. Я хотел было всем вам помочь, но незаметно многих не проведешь, да и места тут мало, лишь одного мог, и волею богов попал на тебя. Хотя, лучше бы я спас Сабина.
– Почему лучше? – холодно спросил Домициан.
– Он же воин, храбрец и достойно умрет. Ты же, похож на плачущую девочку, потерявшуюся и молящую о пощаде.
– Осторожно с высказываниями, старик.
– Ты не в том положении, юноша, чтобы угрожать.
– Однажды, я стану императором, и от моего хорошего или плохого мнения о тебе будет зависеть твоя жизнь.
– А ты для начала стань им… да и я могу не дожить до этого. Но если ты станешь императором и придешь сюда, то я первым поцелую твою руку и выскажу все почести.
– Надеюсь, ты доживешь до это времени.
– Зачем?
– Затем, чтобы ты понял, что сделал правильный выбор. Я стану таким императором, что обо мне будут слагать легенды в веках. Я буду императором созидателем, а не разрушителем. И суд мой будет честный и справедливый абсолютно ко всем и не важно кто передо мной, будь то раб или родственник.
– Я знаю, каким ты будешь!
– Откуда?
– Потом скажу. Еще не время. Но я знаю все! Мне все предрекли. И ты не будешь таким, как говоришь сейчас. Точно не будешь, хотя и попытаешься.
Домициан обиженно повернулся на другую сторону, спиной к стражнику.
Виттелий еще до рассвета вернулся во дворец и принялся за трапезу, наблюдая с балкона, как все еще полыхает храм Юпитера Капитолийского. С восходом солнца, до него дошло, наконец, что он натворил, и ринулся исправлять ситуацию. Пытался даже перевалить вину на других. Он созвал совет, где предлагал консулам, сенаторам, советникам и помощникам взять вину о поджоге храма и гибель префекта на себя. Но ни один из совета, естественно, не захотел этого делать. А в сенат, в тот же день, направил предложение, отправить послов и даже весталок для переговоров с Веспасианом.
С рассветом, возле разрушенного храма, собралось много жрецов различных богов, которые молились и оплакивали святыню. Страж, порывшись в спасенных вещах из храма, нашел одеяние служителя Исиды[48] и, разбудив Домициана, который спал как младенец несмотря на угрозу, дал ему надеть их:
– Снимай тунику и надевай на голое тело. Только так тебе поверят, что ты не патриций.
– А есть другие одежды? Мне не нравится, как я выгляжу в них. – разглядывал себя Флавий.
– Выбирать не приходится. Тебе надо незаметно выйти, а не привлекать внимание. Главное голову накрой и иди гордо, но в глаза никому не смотри.
– А
Исида – одна из значимых богинь Древнего Египта, представлявшаяся образцом для понимания египетского идеала женственности и материнства. Она почиталась как сестра и супруга Осириса, мать Гора (Хора) и, соответственно, египетских фараонов, которые считались его земными воплощениями. Она покровительствовала рабам, грешникам, ремесленникам и угнетенным, но прислушивалась и к молитвам богачей, девушек, аристократов и правителей