Потоп. Генрик Сенкевич
за шведов. В шляхетских застянках прямо спрашивали, кто такие и куда едут, а когда Ковальский вместо ответа приказывал дать дорогу, раздавались такие грозные крики, что солдатам приходилось брать мушкеты на изготовку, чтобы проложить себе путь.
Большая дорога, ведущая из Ковно через Шавли на Митаву, была забита телегами и колясками, это семьи шляхтичей спешили укрыться от войны в курляндских владениях. В самих Шавлях, которые были королевским имением, не было никаких гетманских хоругвей, ни надворных, ни регулярных; зато здесь арестованные полковники впервые увидели шведский отряд, состоявший из двадцати пяти рейтар, который выехал из Бирж в разведку. Толпы евреев и горожан глазели на рыночной площади на незнакомых людей, да и полковники с любопытством смотрели на них, особенно Володыёвский, который никогда еще не видел шведов; он окидывал их хищным взглядом, как волк стадо овец, и при этом топорщил усы.
Ковальский поговорил с офицером, сообщил, кто он, куда едет и кого сопровождает, и потребовал, чтоб шведский разъезд для большей безопасности присоединился к его отряду. Но офицер ответил, что у него приказ произвести глубокую разведку и что он не может возвращаться в Биржи; он заверил Ковальского, что дорога всюду безопасна, так как небольшие отряды, посланные из Бирж, разъезжают по всем направлениям, а некоторые посланы даже в Кейданы. Отдохнув хорошенько до полуночи и покормив выбившихся из сил лошадей, пан Рох вместе со своими узниками снова тронулся в путь, свернув из Шавлей через Иоганнишкеле и Посвут на восток, чтобы выехать на прямую дорогу, ведущую из Упиты на Поневеж и Биржи.
– Коли пан Заглоба придет нам на помощь, – сказал на рассвете Володыёвский, – то на этой дороге ему легче всего будет преградить путь отряду, он из Упиты мог уже подоспеть туда.
– Может, он где-нибудь и ждет нас! – сказал Станислав Скшетуский.
– Я тоже надеялся, пока не увидел шведов, – промолвил Станкевич, – но теперь, сдается мне, нет для нас спасения.
– Это уж теперь его забота, как бы шведов миновать или одурачить, а он на это мастер.
– Да вот беда, не знает он здешних мест.
– Зато лауданцы знают, они ведь пеньку, клепку и смолу возят в самую Ригу, в моей хоругви много таких.
– Шведы под Биржами заняли уже, наверно, все городки.
– Нельзя не сознаться, хороши солдаты, которых мы в Шавлях видали, – говорил маленький рыцарь, – молодцы, как на подбор! А вы заметили, какие у них сытые кони?
– Это очень сильные лифляндские кони, – сказал Мирский. – И у нас хорунжие из гусарских и панцирных хоругвей ищут лошадей в Лифляндии, у нас тут лошаденки малорослые.
– Давай, пан Михал, поговорим лучше о шведской пехоте! – вмешался в разговор Станкевич. – Конница – она хоть с виду и хороша, но не такая храбрая. Бывало, как бросится наша хоругвь, особенно тяжелая, на этих рейтар, так они и пяти минут не выдерживают.
– Вы в прежние времена уже их попробовали, – ответил маленький рыцарь, – а мне только слюнки приходится глотать. Говорю