Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник). Эмилио Сальгари
еще рано, всего около девяти часов.
– Да, но он не совсем еще оправился от раны… Ну, хорошо, пойдем, я проведу тебя к нему. Он поместился вот в том доме, напротив.
Погасив фитиль, албанец вдел ружье в перевязь, надетую у него через плечо, и направился к небольшому невзрачного вида дому, изрешеченному турецкими ядрами, но еще настолько крепкому, что в нем можно было жить. Перед входом в этот дом стояли два негра свирепого вида, возле которых лежали две огромные арабские собаки.
– Разбудите вашего господина, если он уже спит, – сказал албанец неграм. – Гуссейн-паша прислал к нему своего человека с важным поручением.
– Господин еще не ложился, – ответил один из негров, внимательно оглядев араба.
– Так ступай к нему и скажи, в чем дело, – продолжал албанец. – Гуссейн-паша не любит шуток, он в дружбе с самим великим визирем, понимаешь?
Негр ушел в дом, между тем как его товарищ остался на месте с обеими собаками. Посланный вернулся и сказал арабу:
– Иди за мной. Господин ждет тебя.
Мулей-Эль-Кадель оказался в маленькой, плохо убранной комнате, освещенной лишь одним небольшим факелом, воткнутым в наполненный землей глиняный сосуд.
Молодой турок, немного бледный, очевидно, от не совсем еще затянувшейся раны, был по-прежнему очень хорош с его глубокими черными глазами, достойными освещать личико какой-нибудь гурии из рая Магомета, тонкими чертами лица, небольшой темной бородой и изящно закрученными красивыми усами.
Хотя он был еще болен, тем не менее щеголял в стальной кольчуге, опоясанной широким голубым шелковым шарфом, из-за которого сверкали драгоценные золотые, осыпанные бирюзой рукоятки кривой сабли и ятагана.
– Кто вы? – обратился он к арабу, знаком удалив негра.
– Мое имя тебе ничего не скажет, господин, – отвечал невольник герцогини д’Эболи, по восточному обычаю прижимая руки к сердцу и низко кланяясь. – Меня зовут Эль-Кадур.
– Кажется, я видел тебя где-то?
– Очень может быть, господин.
– Ты прислан ко мне Гуссейном-пашой?
– Нет, господин, это я солгал.
Мулей-Эль-Кадель, стоявший перед столом, невольно отступил на два шага назад и быстрым движением схватился за рукоятку сабли, но не вынул оружия из ножен.
Эль-Кадур со своей стороны, отступив на шаг, поспешил успокоить его движением руки и словами:
– Не думай, господин, что я пришел покуситься на твою жизнь.
– Так для чего же ты солгал?
– Иначе мне не добраться бы до тебя, господин.
– Значит, это-то и побудило тебя воспользоваться именем Гуссейна-паши? Хорошо. Но кто же действительно послал тебя ко мне?
– Женщина, которой ты обязан жизнью.
– Женщина, которой я обязан жизнью?! – повторил молодой турок в полнейшем недоумении.
– Да, господин, – говорил араб, – притом молодая христианская девушка благородного венецианского происхождения.
– И этой девушке я обязан жизнью, говоришь ты?
– Да,