Королевская шутиха. Филиппа Грегори
Я пыталась заговорить, но произносила лишь какие-то невнятные звуки. Да, мне было очень страшно. За себя. За отца. За всех, кто, рискуя жизнью, помогал нам добраться до Англии и устроиться в Лондоне.
– Да не дрожи ты так, – усмехнулся Роберт Дадли. – К счастью для тебя, твой дар нашел тебе самое высокое и безопасное пристанище, о каком ты и мечтать не могла. Будешь верно служить королю и нам – с головы твоего отца не упадет ни волоска. Обманешь нас хотя бы раз – и твой отец на собственной шкуре прочувствует гнев добропорядочных христиан. Не завидую ему, если его будут таскать по улицам. А тебя выдадут замуж за какого-нибудь набожного красномордого свинопаса. Выбор за тобой.
Не прошло и пары минут, как герцог Нортумберлендский махнул рукой, давая понять, чтобы я исчезла с его глаз. Он не стал дожидаться моего выбора. Ему не требовался дар ясновидения, чтобы точно знать, какой выбор я сделаю.
– Значит, теперь ты будешь жить при дворе, – сказал отец.
Мы ужинали с ним пирогом, купленным в близлежащей пекарне. Начинка пирога, как и многое в английской еде, была для меня непривычна и застревала в горле. Отец сдабривал ее подливкой.
– Теперь мне придется спать в одной комнате со служанками, – без всякой радости сообщила я. – Я буду ходить в ливрее королевского пажа и везде сопровождать короля.
– Я о такой судьбе для тебя боялся и мечтать, – сказал отец, пытаясь говорить бодро. – Если только сэр Роберт не закажет у меня еще несколько книг, в ближайшие месяцы нам будет нечем платить за жилье.
– Я могу отсылать тебе свои деньги, – предложила я. – Мне будут платить жалованье.
Отец потрепал меня по руке.
– Ты – славная девочка. Не забывай об этом. Помни о своей матери. Помни, что ты – одна из детей Израилевых.
Я молча кивала, глядя, как он черпает ложкой прокисшую подливку и отправляет себе в рот.
– Уже завтра я должна явиться во дворец, – прошептала я. – Отец, мне сказали, что моя служба начнется немедленно…
– Я буду каждый вечер навещать тебя. Мы будем видеться у ворот дворца, – пообещал он. – И если та жизнь тебе совсем уж не понравится или с тобой будут плохо обращаться, мы снова убежим. Вернемся в Амстердам, а оттуда – в Турцию. Мы найдем себе уголок, querida. Мужайся, доченька. Ты ведь одна из Избранных.
– А как я во дворце буду соблюдать постные дни? – чуть не плача, спросила я. – Меня заставят работать по субботам. Как мне молиться? А если мне дадут на обед свинину?
Отец выдержал мой взгляд, потом опустил голову.
– Я буду соблюдать обряды за нас обоих. Бог милостив. Он поймет. Помнишь, что сказал тот немецкий ученый? Бог скорее позволит нам нарушить закон, чем допустит, чтобы мы лишились жизни. Я буду молиться за тебя, Ханна. И ты молись. Даже в христианском храме, когда ты молишься, стоя на коленях, Бог слышит твои молитвы.
– Отец, ведь сэр Роберт знает, кто мы на самом деле. Он знает, почему мы покинули Испанию. Понимаешь, он это знает!
– Мне он ничего такого не говорил.
– А