Время жизни. Алексей Евтушенко

      В синем небе молодой вожак

      Журавлей уводит от беды.

      Князя ждёт скуластая жена,

      Золотую пряжу теребит.

      Не вернётся в стольный город князь,

      Чёрный ворон сядет на копьё.

      В ноябре у нас обычно грязь.

      И народ со скуки больше пьёт.

      На кухоньке уютной мы сидим

      четвёртый час, четвёртый час.

      И уплывает сигаретный дым

      Вовнутрь нас, вовнутрь нас.

      А за окном открытым ночь темна,

      как черновик, как черновик;

      и в небе невозможная луна

      сдержала крик. Сдержала крик.

      По новой!

      Нам будет молодость дана

      по новой.

      Подхватит песенку страна

      по новой.

      Забьётся сердце и зажжётся свет.

      Ребята…

      Как мы успели жизнь прожить, ребята?

      И только дружбой дорожить, ребята,

      мы научились, в этом спору нет.

      Ещё придут и деньги, и любовь –

      не унывай, не унывай.

      А чистый спирт опять согреет кровь.

      Так наливай, так наливай.

      Пускай портвейн глотают пацаны,

      им не понять, им не понять

      стихов и хлеба истинной цены.

      Твою же мать. Твою же мать.

      Наш город из палаток и палат

      один мираж, один мираж.

      Наверно, век двадцатый виноват –

      сменил пейзаж, сменил пейзаж.

      Не помешают заварить чайку

      нам силы тьмы, нам силы тьмы.

      Судьба на стрёме. Вечность на чеку.

      На страже – мы. На страже мы.

      Не в осени дело, не в трезвости счастье,

      когда исчезает любовь в одночасье,

      когда обрываются струны и муки,

      взлелеянные ожиданьем разлуки.

      А струны – уставшая память металла.

      А муки… Давай-ка начнём всё сначала.

      Попробуем, хватит ли сил и здоровья

      Залиться портвейном – не собственной кровью.

      Заснуть и уверовать в пьяные грёзы,

      В которых Господь справедлив, хоть и грозен.

      В которых другая и жизнь, и зарплата.

      В которых любовь изначально крылата.

      Так выпьем же, братья, стаканы налиты,

      кабатчики вновь открывают кредиты,

      и, значит, мы стоим и денег, и славы.

      Хоть слабо в любви разбираемся. Слабо.

      По-прежнему святая Элижбета

      Изменчивое небо стережёт.

      Я не благодарю её за это,

      Судьба такая – мне опять везёт.

      Иначе в этот город возвратиться

      Не смог бы я в лихие времена,

      Когда легли забытые границы

      Меж