Пожар в Терешатах. Данил Васильевич Казаков
мгновение прижался к тёплому боку старушки. Но быстро сжался в комочек, словно воробушек, готовый в любое мгновение упорхнуть от не приятного соседства. Он – мальчик, а она – старуха. Он только начинает жить, а она свою жизнь заканчивает. Сколько лет на земле они проживут вместе? Как всё старое тянется к молодому, так и Катерина погладила мягкие волосы мальчика, провела рукой по узкой спине и отпустила.
– Иди, бегай, а мне пора помогать, хоть ведро картошки нагребу. На другой день с утра садила картошку и председателю, скучно на огороде председателя. Пусть и свой, деревенский, а всё же начальство. Семён натужно кричит на лошадь, стремясь быстрее вспахать огород. Бабы пугливо оглядывается, боясь что-либо сделать не так. Мужики тоже молчат, смущаются: ни кто ногой сильно не топнет, ни матерком необидным не ободрит. Председательша, Зоя, или Сергиха, по мужу, по деревенски, чисто одетая, в новые сапожки, в новое цветное красное платье, в цветастом белом платке выглядит нарядней среди баб. Сергей Фёдорович одет, хоть и не как на совещание в район, а всё же в белой рубашке, в не мятых чистых брюках. Зоя следит за мужем, следит за собой и не хочет опускаться «до простого народа». В деревне их уважают, но своими не считают, сторонятся. За столом у председателя помощники сидят самое короткое время. Выпив рюмку и стащив с тарелки что либо на закуску, они пускаются наутёк, на улицу – там им свободнее и спокойнее. Хозяйка пытается удержать помощников, угостить их получше, но это так, из вежливости, «для прилику» как справедливо считают деревенские. Зоя считает свою жизнь, отданной этим людям. Из за них она вынуждена жить в такой глуши. Их робость определятся ею, как знак уважение, не желанием утруждать собой занятую хозяйку. Сергей Фёдорович тоже не прочь спровадить быстрее мужиков. Он опасается их не приятных вопросов и просьб. То Марфин Егор вновь станет просить отпустить его в леспромхоз: брат там работает, а ему почему нельзя? почему нельзя? почему нельзя? Не понимает, глупый, что всех председатель отпустить не может, кто же будет в колхозе работать, страну кормить? И работают они с женой через день, успевают и сена заготовить, и в огороде поработать, грибов-ягод насобирать. А то Иван попросит клеверный лужок отдать ему. Лужок дальний, у болота, вывозить с него сена трудно, да и наберётся там копёшки две всего. Скосил бы тихонько, чтоб ни кто не знал, не видел, не смущал бы совесть председателеву. Так нет, надо прилюдно попросить, чтобы лужок этот ему выделили, как лучшему старшему колхознику – отличили. А то о паспортах спросят: почему им паспорта не дают? Зачем им, спрашивается, паспорта? В посёлок и без них съездить можно, а куда подальше придётся, то председатель выпишет им справку. Это всё Хрущёв на своей речью на съезде заволновал народ. Решили колхозники, что и у них должно быть больше прав, раз осудили самого главного, мудрого, который, хоть иной раз и перегибал палку, но дисциплину умел держать. Сергей Фёдорович добрый и заботливый председатель, умелый хозяин, но он чётко различает понятия: народ и начальство. Он – начальство, а все,