Кукушонок. Валерий Григорьевич Бирюков
и ее огромные богатства,
а другие пытались просто выжить
– Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое! Хлеб наш насущный.., – бубнила, мелко крестясь, набожная деревенская бабушка, у которой на летних каникулах гостил пятиклассник Жора Горелов.
– Аминь! – облегченно закончил он повторять вслед за ней слова молитвы и набросился на еду – горячую, томленую в русской печи, сладкую пшенную кашу, запивая ее молоком. – Ба, ну зачем мы каждый день молимся, если никакого Бога нет? Нам в школе рассказали, что люди произошли от обезьян.
– А ты слухай их больше! Ишь, чаго выдумали! Кто так грит, унучек, тот сам и уродился от обезьяны! А мы все – от божьих созданий: Адама и Евы!..
– Прости, Господи, неразумное дитё: не ведает, что глаголит! – обратилась Мария Арсентьевна к потемневшим от старости иконам в блестящих серебряных окладах в красном углу избы…
За деньгами
С годами предприниматель Георгий Максимович Горелов мог, как в свое время Джон Рокфеллер, «отчитаться за каждый заработанный миллион, кроме первого», потому что пришлось бы признаться, что заполучил его, мягко говоря, не совсем честно. Но если вы подумаете, что свой путь к заветному миллиарду он прошагал по головам, а то и по трупам людей, как поступали в лихие 90-е многие начинающие бизнесмены, из которых редко кто дожил до наших дней, то ошибётесь: никакого криминала! Он, как и его любимый литературный персонаж, чтил Уголовный кодекс.
Однако и на мелочи тоже не разменивался: джинсы, как некоторые, ставшие известными, личности, не варил, не фарцевал, валютой из-под полы не приторговывал. Правда, и ничего нового, нужного и полезного для человечества, как, к примеру, Билл Гейтс или там Никола Тесла, не создал.
И свой стартовый капитал он получил в стиле, стыдно сказать, популярного в те годы анекдота про бизнес по-русски. Ну, это когда один коммерсант спрашивает другого: «Тебе нужен вагон мармелада?», и тот говорит: «Да!», после чего оба разбегаются в разные стороны: один – добывать этот самый мармелад, а другой – деньги. Ну, кто же в таком признается?..
Не имевший достаточных средств для оплаты неожиданно подвернувшейся крупной, но, правда, не мармеладной, сделки, о которой я обязательно расскажу, Жора пришел за деньгами в областной дом правительства. Но его, можно сказать, защитника молодой демократии, туда не впустили.
Это Горелова очень удивило: в еще недалекие советские времена милицейский пост находился не на входе, а только в крыле обкома партии. В других, неохраняемых, крыльях огромного здания вполне комфортно размещались управления облисполкома, чьи двери он еще каких-то несколько лет назад открывал разве что не ногой. А при новой власти там уже не хватало места для разбухающего, как тесто на дрожжах, регионального правительства. Его подразделения, названные по-модному – министерствами и департаментами, занимали все новые и новые помещения в городе, тоже охраняемые от кого-то милицией.
– Ваш пропуск! – потребовал у входа сержант.
– Какой еще пропуск? – возмутился Жора. – Я к губернатору по срочному делу!
– А вы кем ему приходитесь: сын, брат, сват? – не скрывая насмешки, спросил постовой. – Знаете, сколько народу каждый день к нему рвется? И что интересно, исключительно все по срочному делу. За углом бюро пропусков, выпишут – проходите…
Тут, по-моему, надо на время прервать наше повествование и вернуться на несколько десятилетий назад, чтобы лучше представить читателю главного героя этого романа.
* * * *
Путь наверх
Жора Горелов, поздний сын безрукого фронтовика и воспитательницы детского сада, появившийся на свет в день смерти великого вождя и отца всех народов, со временем вырос в очень смекалистого парня: во всем, что касалось удобного устройства в жизни. Умел, как говорится, держать нос по ветру: приспосабливаться к любым жизненным обстоятельствам и чувствовать в них себя более или менее комфортно.
Еще в детстве, играя с соседскими мальчишками во дворе в считалку «На золотом крыльце сидели…», он соглашался водить только в звании царя или королевича, а не сапожника или портного, даже если за это приходилось драться. Притом что боец из него был никакой и обычно больше тумаков доставалось ему самому, пацаны в конце концов уступали.
А в старших классах школы понял, что ни горьковский Данко, осветивший своим сердцем людям путь в их светлое будущее, ни Павка Корчагин, тоже досрочно и трагично отдавший жизнь ради большой и красивой идеи, не его кумиры, и что надо любыми способами и путями выбиваться наверх, в люди. Правда, бабушка, с которой он как-то поделился этими планами, их не одобрила:
– Козлы, петухи, и черти тоже стараются занять место повыше. Им хочешь уподобиться? Живи как все, унучек! Сверху падать больнее…
Но прочитав позже у какого-то, явно не советского, классика что «жизнь одна, и нужно насладиться ею по максимуму, а для этого нужны деньги и власть, чего при хорошей концентрации,