Оппоненты Европы. Чингиз Абдуллаев
смущался от подобного восторженного отношения к своей персоне. Он всегда считал, что всего лишь занимается своим делом, которое он знает лучше всего. И которым может заниматься, чтобы приносить пользу окружающим людям. Но в последнее время его расследования становились все более и более известными, а его фигура начинала приобретать некие легендарные черты, о которых говорили во многих странах. Когда один из друзей Дронго, крупный банкир и меценат Рахман, был в Хорватии, одна из переводчиц честно призналась, что Дронго уже давно не легенда. «Он – наша религия», – сказала молодая женщина, и в этих словах было истинное отношение людей к известному сыщику. Хотя, возможно, это было преувеличением.
И теперь, случайно встретив в вагоне поезда Антверпен – Брюгге свою истинную поклонницу, он был отчасти смущен, отчасти растерян, не понимая, как именно следует вести себя в подобных ситуациях. Он не был известным спортсменом, за автографами которого охотятся сотни фанатов, не был знаменитым актером, которого узнают на улицах. Но Мадлен Броучек не скрывала своего восторженного отношения к эксперту, о котором она так много слышала. Это было отчасти объяснимо биографией ее семьи, где отец и ее супруг были связаны с ювелирными домами, которые хорошо знали репутацию известного эксперта-криминалиста.
– Почему вы молчите? – спросила его Мадлен Броучек. – Я могу решить, что вы слишком загордились. Для такого умного человека это непростительно.
– Какое зазнайство? – пожал плечами Дронго. – Я просто не понимаю, как вести себя в такой ситуации. Раздавать автографы… Не скрою, что мне очень приятна ваша реакция.
– Спасибо и на этом.
– Но это правда. Здесь всегда должен существовать некий обратный обмен. Если даже вас любят или вами восторгаются сотни разных поклонников, то это всего лишь факт вашей биографии. Но если вы сумели произвести впечатление на умную и состоявшуюся женщину, которая, в свою очередь, нравится вам, то это уже почти невероятное событие в вашей жизни.
– Достаточно честно, – сказала она после недолгого молчания, – и смело. Из ваших слов я поняла, что «умная и состоявшаяся» женщина нравится вам…
– А разве это было непонятно с самого начала? Я был слишком многословен, это первый признак моего интереса к вам.
– Значит, вы еще и опасный соблазнитель, – притворно вздохнула она, – хотя при вашей профессии и так понятно, что вы умеете читать в сердцах и душах людей.
Русская пара перестала ругаться, и Геннадий пошел вниз. Почти сразу следом за ним на первый уровень спустился и рыжеволосый. Еврокомиссар и его спутник продолжали о чем-то негромко говорить.
– Странно, – сказала Мадлен, – никогда не думала, что поведу себя так глупо. Просто не сумела промолчать. Ваш авторитет оказался слишком сильным. Может, мы спустимся и выпьем кофе? Кажется, мне нужно немного прийти в себя. Я была слишком откровенна? Как вы считаете, это плохо?
– Не нужно спрашивать моего мнения, – попросил Дронго, – в этом случае я плохой