Воин Не От Мира Сего. Николай Шмигалёв
знает, но возраст преклонный дает себя знать. Склероз у него. Ну, споки-ноки.
Кот перевернулся на спину, заложил лапки за голову и… захрапел.
От такой какофонии Круглову совсем расхотелось спать. Решив выйти на свежий воздух, он подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь не поддалась. Не обнаружив каких-либо запоров, Алексей еще раз толкнул дверь и, убедившись в ее неприступности, отстал. Ясно-понятно – заговор на дверях, не войти, не выйти. Подойдя к столу, он попытался почитать книгу, но буквы выглядели несколько иначе, чем те, которые он знал, поэтому из этой затеи тоже ничего не вышло. В конце концов его скучающий взгляд остановился на мензурке, куда капало волшебное зелье из зельевара…
В эту ночь ему снились такие кошмары, какие он в период полового созревания не видел. В огромном чане с мутной булькающей жидкостью плавали голые разнополые тела, в подавляющем большинстве безжизненные, которые медленно покрывались противной ржавой коркой и при столкновении издавали такой мерзкий скрежет, что хотелось закрыть уши. Но он не мог, так как тоже кружил в котле, его руки были покрыты стальными пластинами и не повиновались его желаниям. Он захлебывался, вода затекала в рот, в нос, он не мог дышать. С огромным усилием он выбросил руки вверх, чтобы выгрести к поверхности. Раздались хлопок, затем глухой стук и причитания, перемежающиеся с тихой руганью.
Открыв глаза, Круглов быстро определился с местом нахождения. Он лежал на залитой солнцем Лубянке, рядом с ним с одной стороны лежала опрокинутая чарка с зельем, которым его отпаивали, а с другой стороны лежал старец, над которым суетились братья Лычко. Скрещенные на груди руки старца встревожили Круглова – дурным знаком показалось, но грудь кудесника вздымалась ровно и с завидным постоянством.
– Командир, пошто ты деда Лаврентия так? – с укором обратился к нему Архип (или Антип, в суете ведь не разберешь, кто есть кто). – Он тебя отпаивал, а ты его в лоб кулаком.
Круглов понял, почему он чуть во сне не захлебнулся, и с тревогой воззрился на старца.
– Он не виноват, – заступился сидевший неподалеку ученый кот. – Это безусловные рефлексы, так сказать, инстинкт самосохранения.
– Ага! – подтвердил гипотезу кота Алексей. – Дурной сон приснился.
– Дак кто тебя просил зелье пить, – прошептал старец, еще не открывая глаз, – ведь мог бы окочуриться.
– Чисто из экспериментальных соображений, – пояснил кот. – Он посчитал себя избранным.
Братья Лычко, придерживая за руки, посадили Лаврентия на ступени.
– И что тебе снилось, крейсер «Аврора»? – ухмыльнулся кот, иронично разглядывая Круглова.
– Да ерунда какая-то! – огорченно отмахнулся прапорщик, ему было неудобно перед колдуном за рукоприкладство. – Трупы, трупы, трупы, котел ваш с зельем, скрежет, от которого ты, Пантелеймон, поседел. Наслушался ваших сказок, вот и снилась чертовщина всякая.
Кот и краснокнижник понимающе переглянулись.
– Во-от! Вот что внутри горы от глаз моих