Слепые и прозревшие. Книга первая. Ольга Владимировна Грибанова
за тот же шкирятник домой и опять всю дорогу матом. Дома я сяду на диване в уголок, я у них на диване только и жил, выну из своего мешочка игрушки и копошусь с ними. А игрушки у меня – две машинки, тетя Оля купила, и те, что Танька поломала, рожки да ножки.
Кормила меня мамка после дядьки Вовы, чтобы он не злился. Он поест, отвалится и приползет на диван, телевизор смотреть. Тут уж я с дивана обязан был уйти и глаза ему не мозолить, вот тогда меня мама на кухне и кормила. Потом я тихонько в спальню уходил, сидел там возле Таньки, смотрел, как она в своей кроватке игрушки грызет. А если заплачет, то я сразу в кладовку прятался, потому что если дядька Вова прибежит да меня рядом увидит, то тут же мне по затылку на всякий случай.
Смешно? Думаешь, такое только в книжках про старые времена бывает? Вот сейчас тебе это все говорю и сам не верю, что так бывает.
Ну вот. А как телевизора своего насмотрится, тут я должен из спальни уйти, потому что он спать придет, а на диване мне мама постелет. И все, спать. Вот так-то. Ну прожил я до воскресенья. Дядька Вова как с субботнего вечера налился, так и все воскресенье веселый, даже, бывает, разрешает пообедать со своей светлостью за столом. И прямо ржет от радости: теперь, мол, уедешь к своему такому-растакому отцу, целую неделю твою поганую рожу не увижу. Вот как радуется!
После обеда, в три часа, за мной папаня приезжает. Мамуля меня на прощанье поцелует, по головке погладит – и поехали в другой дом.
Там мне лучше было. Как приеду, тетя Оля сразу меня мыть в большом тазу. Тогда в этой коммуналке ванны не было, только потом поставили, когда я уже школу закончил. Вымоет меня, подстрижет, если нужно, во все чистое оденет – и кормить скорей. Кормит и чуть не плачет надо мной. Вот маленький был, а понимал, что чуть не плачет. А потом бежит стирать, что на мне было. Мама-то мне ничего не стирала, считала, что с нее и Танькиного писаного белья хватит.
Там у папы телевизора не было, зато у меня уголок был, даже со столиком. И одежда моя вся была у тети Оли в шкафу. А на ночь мне раскладушку ставили. Мне в этой комнате все нравилось. Там и вид хороший из окна, деревья прямо в комнату смотрят. А за деревьями улица. Вот если вбок посмотреть, то за деревьями зоопарк видно. А в другую сторону если выглянуть – Петропавловка совсем рядом.
Я сейчас в этой комнате один живу. Папа с тетей Олей новую квартиру получили…
Вот… А как в школу мне идти, мои чудики еще лучше учудили: школу выбрали посередине между двумя домами. Специальное разрешение для этого в РОНО добыли, на лапу то есть дали. Все от большого ума.
Мне из одного дома на трамвае шесть остановок, а из другого – на автобусе пять. Зато посередине.
А на родительские собрания ни он, ни она не ходили, только тетя Оля несколько раз была.
Да что… Какое удовольствие им было на эти собрания ходить? Учился я так, что меня за придурка считали, из жалости переводили в следующий класс. Читать-то я научился еще до школы. Таньке книжки детские купят, она их в клочья разорвет, а я эти странички собираю и себе в мешочек. А потом