Тюрьма мертвых. Александр Райн
это имеет значение?
– А разве нет?
– Вы хотите вернуться? Неужели вам не будет жаль потраченного времени? Вы даже не взглянули на фронт работ.
Эти слова немного задели меня, но я не стал этого показывать.
Немая пауза.
– Ну что, идемте?
– Идем…
Небольшая тропинка, на которой умещалось два человека, тянулась вдоль заросшего высокой травой поля. Инженер шел чуть спереди, прокладывая дорогу в этой непроглядной пучине. Для человека его возраста он был довольно прыток, и я еле поспевал за его широким шагом. Но старался не отставать, боясь, что туман поглотит его, навсегда спрячет от моих глаз и тогда займется мной.
Вокруг царила жуткая тишина, я не привык к такому. Понятно, что это не город с его живыми дорогами, слоняющимися по дворам пьяными подростками, воющими сиренами днем и ночью, уличными животными, шарахающимися по помойкам в поисках съестного, но все равно мне казалось, что это ненормально. Ни единого сверчка, кузнечика или кто там еще обычно свистит в ночи. Слышались лишь удары ботинок о твердую почву и шелест колышущейся от ветра травы. Это держало меня в напряжении, хотелось разорвать тишину.
– Может, все-таки объясните, почему такая срочность?
– Дело в том, что в тюрьме практически не осталось свободных камер, а поток новых заключенных за последнее время увеличился, скоро их некуда будет располагать.
– Так, погодите-ка, тюрьма что, действующая?
– Да, она давно начала принимать своих, кхе-кхе, «постояльцев» и постоянно расширяется.
– И что, мне придется работать рядом с зэками?! – Такой расклад меня не устраивал, надеюсь, он понимает, что это невозможно.
– Нет, что вы, не переживайте, вы будете работать в крыле, которое еще не запущено.
– А в чем, собственно, состоит моя задача?
– Вам нужно будет варить металлические решетки, ну, знаете, те, что стоят в камерах.
– Я почему-то всегда думал, что это только в кино так, а в тюрьмах стоят двери.
– Не всегда, тюрьмы бывают разные, здесь используется такая система.
– Ясно…
Пока мы шли, я несколько раз замечал вдалеке какой-то силуэт, возвышающийся к небу и отбрасывающий блики, словно маяк, но из-за проклятого тумана было не разобрать. Маяк то появлялся, то снова исчезал, и я никак не мог разглядеть, что это. Одно было ясно точно – мы шли в его направлении, а значит, предположение, что это маяк, подходило больше всего.
Сварочный аппарат хоть весил и не много, но рука у меня уже отваливалась, да и ступни покалывало от непривычного хождения по каменистой почве.
Перед нами наконец возникли первые признаки человеческого жилья. Реденький заборчик из частокола торчал на метр из земли. Возможно, лет двадцать, а то и тридцать назад здесь был ухоженный плодородный участок с выкошенным газоном перед домом. Сейчас же здесь все поросло метровой крапивой и бурьяном. Где-то в глубине этих сорняковых джунглей виднелась покосившаяся сараюшка, которая непонятно как еще держалась. Изба была