Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях. Борис Дубин
Евг. Попова и многие другие. Но их часть в литературном потоке не превышает той мизерной доли, которая у нас вообще падает на литературу молодых. Устранив жестокие фильтры издательств, можно, конечно, увеличить выпуск этой экспериментальной словесности, но она не становится сразу же предметом массового читательского интереса и спроса. В этом смысле не она задает основной тон книгоизданию, не делает сегодняшнюю погоду.
Вместе с тем не определяют ее теперь и недавние корифеи, так сказать, общегосударственной популярности, те, кого поддерживал аппарат ведомств по культуре, литературе, идеологии. Разговор о них нужен особый, поскольку это значимая и живая пока часть нашей общей истории. Ограничимся беглым эскизом и отметим, что ни Ю. Бондарева или П. Проскурина, ни А. Чаковского или М. Алексеева, тем более Г. Маркова или А. Софронова среди своих избранников читатели не числят. А вот о проблемах наследия, которое стало одной из движущих сил литературного обновления, поговорить бы хотелось подробнее. В каких условиях и на каком фоне это наследие создавалось? Кем сохранено? Для кого оказалось сегодня актуальным? И что все эти, казалось бы, внутрилитературные процессы дают для понимания нашего общества, его истории, нынешнего дня и перспектив?
Победители 1970-х: литература на гидропонике
Прежде всего – о фоне процессов обновления, о властителях народных дум начала 1970-х – начала 1980-х годов. Имена этих Великих Писателей Земли Русской (сокр. – ВПЗРов) по отдельности уже обнародовались, хотя, надо заметить, с непростительным запозданием.
В начале 1989 года «Книжное обозрение» назвало писателей периода цветения болота, времени застоя. Именно тогда принимали свои первые общегосударственные премиальные знаки отличия М. Алексеев (1976), Г. Марков (1976), Ю. Бондарев (1977), А. Чаковский (1978), П. Проскурин (1979), Ан. Иванов (Гос. премия СССР – 1979, премия КГБ – 1983), И. Акулов (1980) и т. д. Рассмотрим их вместе как реально действующую группу авторов, объединенных по нескольким признакам.
Они наиболее издаваемые, и тут с ними сопоставимы лишь самые авторитетные русские классики («Школьная библиотека», «Классики и современники», безлимитная подписка) да зарубежная экзотическая героика для юношества типа Д. Лондона, А. Дюма или Джованьоли (в изобилии тиражируемая «макулатурной» серией); они занимают ведущие позиции в иерархии литературной власти. Им принадлежат руководящие должности в корпусе ведомственной писательской бюрократии и немалые посты в государственно-административной системе; они контролируют ряд «толстых» литературно-художественных журналов, а также связаны по аппаратной и представительской линиям с другими ведомственными верхами; их роднит образ воссозданного в их произведениях мира, точнее – та точка зрения командных высот, с которой обозревают их протагонисты стройную («несмотря на…») целостность отечественной истории последних шести десятилетий, а нередко и шести столетий (или даже тысячелетий).
И, наконец, сами дежурные приемы п