Книга памяти. Сборник, посвященный 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Коллектив авторов
Минском, под Варшавой и Берлином.
Кто бог войны? Конечно, артиллерия!
Все помнят это по войне великой
и по творцам той огненной феерии.
Своим крылом их осеняла Ника!
Им переделки выпали серьезные,
но смерть врагу несли снарядов тонны:
давали жару батареи грозные,
когда огня просили батальоны.
Почем фунт лиха, объяснять не надо им:
они хлебнули всякого, вестимо.
Их путь сопровождался канонадами,
а вклад в победу был неоспоримым.
Спасли они страну и человечество
от страшного коричневого бреда.
Спасибо им, защитникам Отечества,
и наш поклон им низкий за победу!
Мне тоже довелось понюхать пороху:
стрелял из стамиллиметровых пушек
прямой наводкой! И разрывов сполохи
мне, лейтенанту, бередили душу.
В дивизионе нашем истребительном
палили мы по танкам в Забайкалье.
И по итогам службы той действительной
меня, как всех, отметили медалью.
Но ту медаль с фронтовиков наградами
я в ряд один уж точно не поставлю.
«Бессмертный полк» с военными парадами
и армию сегодняшнюю славлю.
Держать нам порох дедами завещано
сухим, чтоб быть всегда наизготовку.
И те заветы кажутся мне вещими…
А за медаль мне до сих пор неловко.
Вновь это слово страшное – «блокада» –
набатом отзывается во мне.
А ленинградцам объяснять не надо,
почем фунт лиха был на той войне.
Там без разбору смерть людей косила,
их стон в сердцах поныне не утих.
В молчанье скорбном – братские могилы.
Нет, никогда мы не забудем их!
В сравнении с блокадой Ленинграда,
что на века в историю вошла,
померкли муки дантовского ада.
Не потому ль печаль моя светла?
И гром январский под названьем «Искра» –
для нас, потомков, мужества урок!
Мы помним тех, кто не считался с риском,
ведя бои за Невский пятачок,
кто в сорок третьем прорывал осаду
под шквал огня с Синявинских высот.
Салют нам вновь напомнит канонаду
и наш победный сорок пятый год.
Его герои и поныне с нами,
они сейчас нам дороги вдвойне.
Бессмертен подвиг и священна память
о той победе на большой войне!
Вера
Моему деду-фронтовику
Мне глаз его белки на обожженном лике –
на память узелки о лучшей из религий,
о вере, что вела его на поле брани,
что мужество дала в годину испытаний.
Походных труб оркестр сыграл ему тревогу –
и нес он тяжкий крест по фронтовым дорогам.
Он был под стать броне:
смолкали вражьи дзоты.
Тонул, горел в