В пасти Джарлака. Борис Харькин
не хватило, что неудивительно, если учесть, каков он в диаметре. Пухлому лишь перетянули руки за спиной.
Веревки были тонкие и на вид совсем хлипкие. Я попробовал их порвать и это у меня, разумеется, не получилось – глупо недооценивать эльфов.
Нас вели через лес. Мало того что связанными, так еще и под прицелом лучников. Сбежать не предоставлялось ни малейшего шанса, а все наши мольбы эльфы с презрением игнорировали. Теперь они даже не считали нужным отвечать на вопросы.
Я ломал голову над происходящим.
Версии вроде того, что все это сон, или я сошел с ума, отверг тут же как абсолютно бесполезные.
Начал внимательно прислушиваться к разговорам эльфов. Ушастые спорили о музыке и поэзии, обсуждали какие-то древние пророчества и сказания. В разговорах постоянно проскальзывало, что эльфы – высшая раса, а всех остальных надо уничтожать, дабы не оскверняли этот прекрасный мир.
И что же мы имеем? Около двадцати эльфов и с десяток мертвых орков в подмосковных лесах? Или если принять гипотезу Васяна, то мы уже не в подмосковных лесах, а в параллельном мире?
Очень похоже на то. Потому что Москвой здесь и не пахнет! Куда делись разбитые бутылки, консервные и пивные банки?! Пока шли, ни одной не встретили! Такого в нашем мире не бывает даже в джунглях Амазонки.
Только непонятно, почему эльфы говорят по-русски?
Черт! У меня голова взорвется от всего этого бреда!
Поход продолжался весь день, а когда стемнело, мы вошли в город, который эльфы называли – Прославленный Валорион.
Однако полюбоваться им не довелось. Из всех достопримечательностей мы посетили лишь одну: огромную яму, которая использовалась в качестве тюрьмы.
Тусклый лунный свет падал на дно зиндана.
Чтобы не сидеть на холодной земле, я уселся на рюкзак (эльфы его почему-то не отобрали, вероятно, сочли неопасным). Васян же не присел ни на секунду – он зверем метался по яме. Настроение у нас было близкое к истерике. Через три дня казнь! Правда, Жорика больше волновали другие проблемы. Во-первых, болело мягкое место (хотя, по большому счету, рана оказалась всего лишь царапиной), а во-вторых, нас так и не накормили. Сидя на корточках, он возмущенно бормотал:
– Обещали еду принести, гады!
– Пухлый, твоя башка вообще способна о чем-нибудь кроме хавчика думать?! – возмутился Стольник. – Нас собираются казнить! Казнить, понимаешь?!
– Успеем что-нибудь придумать – в запасе целых три дня. А если кормить не будут, то от голода можно еще раньше загнуться!
– «Целых три дня»! Ты, наверное, хотел сказать: «Всего три дня»?! Такое впечатление, что тебе нож не в задницу воткнулся, а в мозг.
Я в спор не вмешивался. Мне было страшно. Само слово «казнь» пугало меня до одури. До холодного пота, до дрожи в коленях. И я прекрасно видел, что Жорик на самом деле боится не меньше нашего, а за ворчанием просто пытается скрыть страх.
Наконец Пухлому надоело возмущаться. Он улегся в углу и вскоре уже храпел.
Луна затянулась тучами, стало совсем темно, но ни Васян, ни я так и не смогли уснуть.