Убей Зверя сам!... Наум Баттонс
между собой, как волки жить стали и дети от отцов отрекаются. Ну, есть Сатана или нет? Как считаешь?
НИКОЛАЙ: Я смотрю на тебя, Василий, и думаю, что есть! Такие, как ты и немцы эти, и Гитлер ихний – вот, если есть Сатана, то в вашем образе он здесь и появился. А товарищ Сталин – он жизнь нам дал хорошую! Вольную! А дальше бы, если бы не такие, как ты и хозяева твои немецкие, мы бы ещё лучше жили…. Всё у нас было для этого!..
БЛАГУШИН: У вас – это у кого?
НИКОЛАЙ: У всего советского народа!
БЛАГУШИН: А я разве не часть этого народа? И скажи мне, пожалуйста, а почему одна часть народа в обществе, так сказать, самом справедливом и социалистическом, должна жить и иметь все перспективы счастливой жизни, а другая: с голоду пухнуть и в Сибири пропадать?
НИКОЛАЙ: Если враг не сдается – его уничтожают!
БЛАГУШИН: Во как! Согласен! Только вот я что-то не знал, что два брата моих старших, а у них у обоих семеро ребятишек было, плюс жены их – врагами народа советского были. Жили, поле пахали, скот выращивали, не пили, трудились день и ночь, а потом пришли эти белевские НКВД-шники, всех на телеги и в Белёв. А оттудова – неизвестно куда. С тех пор не слуху, не духу! Кулаки они, видите ли…. Чем они так твоему товарищу Сталину не угодили? И ладно, взрослые…. А детишки-то чем? Вот твои родители – кто были, что твою мать пожалели, тебя пожалели, а только отца забрали?
НИКОЛАЙ: Мать – домохозяйкой была. Со мной и с сестрой моей сидела. А отец инженером был на тульском оружейном. В партию затесался….
БЛАГУШИН: Не надо, Коля! Не надо! Не знаешь ты ничего, чтобы отца родного осуждать! Ты отцу не веришь, а гнидам этим из душегубных органов – веришь?
НИКОЛАЙ: Смелый ты, дед, я посмотрю! При немцах-то…. Органы-то наши грязью поливать….
БЛАГУШИН: А я не перед немцами…. Я перед смертью теперь уже смелый стал. Смерть она, когда шепчет на ушко, что пришла – она любого русского очень храбрым делает. А вот ты, Коля, русский человек, или советский?
(Возникла небольшая пауза. Николай опять задумался, а Благушин не стал ему мешать).
НИКОЛАЙ: Я…, я – советский! Меня Советская власть вырастила, образование дала, воспитала….
БЛАГУШИН: Отца убила….
НИКОЛАЙ (в гневе опять пытается встать и дотянуться до Благушина, но опять со стоном падает): Заткнись! Слышишь?! Заткнись! Тебе-то, что до отца моего?! Враг он был! Ты, слышишь? Враг!.. За то и поплатился! И смотрю я на вас, предателей Родины своей, и думаю: прав был товарищ Сталин! Ох, как прав! Много вас, скрытых вражин, сидело по городам и деревням! Вот вы себя и показали!.. Как только враг пришёл, все повылеза́ли и служить ему бросились!..
БЛАГУШИН (подходит к Николаю и, внимательно глядя ему в глаза, приседает прямо перед ним на корточки. Долго смотрит на него. Николай немного теряется от такой реакции Благушина, но затем начинает ругаться с новой силой).
НИКОЛАЙ: Чего выставился-то? Не нравится, правда-то? Убить хочешь? Так давай, недобиток кулацкий! Чего ждешь-то? Выслужись! Может, простят тебя фашисты! Сколько ты уже убил-то