Чингисхан. Неизвестная Азия. Александр Бушков
человек привычный, но и меня, братцы, замутило… Замутило, когда я открыл свежеизданную роскошную книгу «сибирского Карамзина», как его именуют, П. А. Словцова «История Сибири. От Ермака до Екатерины II».
Вообще-то название само по себе… припахивает чем-то весьма неприятным. Начинать историю Сибири с Ермака – это, выражаясь интеллигентно, хрень собачья. Правда, это придумал не сам Словцов, покинувший наш мир еще в 1843 году, а лихие редакторы из издательства «Вече», приютившем немало профессиональных патриотов и борцов с маленькими зелененькими жидомасонами. В оригинале труд Словцова именовался гораздо нейтральнее: «Историческое обозрение Сибири».
А впрочем, то, что писал он сам… Вот как изящно характеризует тобольский самородок коренное население Сибири: «Такая хаотическая смесь, если почтить татар исключением, смесь дикарей, существовавших звероловством и рыболовством, болтавших разными наречиями, следственно и принадлежащих разным странам и племенам, коих отчизны и места ими забыты, дикарей, скитавшихся за добычами по угрюмым ухожам, любивших, однако ж, ратную повестку созыва, чувствительных к радости мщения, но неустойчивых, имевших какую-то связь с поколениями смежными, но вовсе не знакомых с понятиями порядка общежительного – эта СВОЛОЧЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (выделено мною. – А. Б.), скажите, не сама ли себя осудила на все последствия твердой встречи. Просвистала подле ушей Закаменных (т. е. «зауральских». – А. Б.), и Сибирь северная стала для России самородным зверинцем, кладовою мягкой рухляди».
«Сволочь человечества» – это сильно. Как и «туземцы, которые пресмыкались от Урала до Енисея». Совершеннейшая перекличка с писаниями забытого ныне начисто протестантского ученого мужа Роберта Грея, писавшего в 1609 году об американских индейцах: «Земля… это поместье, дарованное Богом человеку. Но большая ее часть заселена и беззаконно узурпирована дикими животными и неразумными существами, или грубыми дикарями, которые по причине своего безбожного невежества и богохульственного идолопоклонства хуже самых диких и свирепых животных».
Можно биться об заклад, что Словцов о Грее в жизни не слыхивал – но фразеология совпадает до мелочей. У одного – «сволочь человечества», которая бесцельно «пресмыкается», у другого – «неразумные грубые дикари», которые поставлены даже после животных. Естественно, из писаний Грея плавно вытекало, что белые господа могут без малейших угрызений совести ликвидировать досадную помеху в лице краснокожих – он, обратите внимание, разделяет «человека» и «грубых дикарей». А Словцов так писал о бравых казаках, приводивших «сволочь человеческую» в подданство московского государя и обкладывавших их ясаком: «Это было законно, потому что дань есть послепотопная законность сего мира».
Следуя этой логике, следовало бы поумерить гневные тирады отцов-основателей российской историографии в адрес Батыя, обложившего Русь данью – Батый всего лишь соблюдал «послепотопную законность всего