Прототип. Андрей Ливадный
Но горожане настолько перепуганы, что уже не могут отличить обычную инфекцию от их треклятого мнемовируса.
Максим совершенно не понял, о чем идет речь, но чувство тревоги ему передалось.
– Что же делать, папа? – растерянно спросил он.
– Я ходил в Святилище. Просил. Умолял. Они меня не услышали.
– Ты обратился к Прототипам?! – Максим шмыгнул носом, вытер слезы.
– Бесполезно, – тяжело вздохнул отец. – Я уже стар для них, – неожиданно добавил он. – Понимаешь, Прототипы никогда не общаются с людьми старше тридцати пяти лет.
– Почему?
– Этого я не знаю. Но так было всегда. Послушай, сынок, – его голос дрогнул, – попробуй попросить их? Вдруг к тебе они снизойдут?
Максиму стало страшно. Конечно, он любил маму, но мысль о таинственных, бестелесных существах сковывала разум, холодила душу. «Что я им скажу?» В тот вечер ему впервые пришлось задуматься, спросить себя: а верю ли я вообще в их существование?
Максим понурил голову и вдруг ответил, запальчиво, дерзко:
– Я попробую! – он встал, пока не иссякла решимость, но тут же оглянулся, тихо переспросил: – Пап, а как с ними говорить? Что нужно делать?
Отец вскинул взгляд, посмотрел на сына:
– Главное, – говорить от души, от сердца. По-настоящему. Остальное не важно. Нет проверенных формулировок. У каждого свои слова для них.
– Ну, ладно… – мальчонка развернулся и, уже не оглядываясь, медленно пошел в направлении древнего Святилища.
С тех пор минуло десять лет.
Макс рывком преодолел открытое пространство, присел, маскируясь кустарником, разросшимся у подножия холма.
Огоньки, хоть и поблекли с рассветом, но по-прежнему роились между каменными столбами, никак не реагируя на происходящее.
«Нет вам сегодня добычи», – билась мысль. Шустов отыскал участок просевшей почвы, начал быстро копать. Прихваченная утренним заморозком, густо пронизанная корнями земля поддавалась с трудом, но Максим остервенело рыхлил ее ножом, пока клинок вдруг не провалился в пустоту. Он расширил лаз, убедился: двери нет. Под руку попался лишь фрагмент массивной рамы. Ничего удивительного. Кем бы ни были Прототипы, – они погибли, все до единого. Их убежища, возведенные людьми в ранг «Святилищ», носили очевидные следы разрушений.
Все, лаз уже достаточно широкий.
Шустов вполз внутрь, включил фонарик, осмотрелся. Сырые, серые стены. В трещинах заметны корни растений, на полу земля. Он посветил вперед, увидел вход в центральное помещение. Массивная дверь приоткрыта.
Все происходило, как в тот памятный вечер.
Торец двери царапнул по экипировке. «Уже не мальчишка», – с горечью подумал Максим, с трудом протискиваясь в небольшой зазор.
Центральное помещение озарял тусклый свет. Теперь обстановка «Святилища» воспринималась иначе. Не обломки «мебели» наполняли подземный зал, а разбитая аппаратура, не имеющая ничего общего с современными человеческими технологиями.
Дрожью