Клошар. Дмитрий Беркут
звука – неважно. Она наполняет жизнь смыслом, пробуждает любовь, открывает истину.
– Это так романтично, – Ленка улыбалась, глядя мне в глаза, – может быть, я не вижу красоты, но я люблю тебя за то, что ты видишь красоту во мне. На меня никогда так не смотрели. Я когда тебя встретила, сразу почувствовала себя как-то по-особенному. И всё потому, что ты на меня смотрел, как на проявление какой-то неведомой красоты. Это окрыляет, Дима, перед этим ни одна женщина не устоит, точно тебе говорю. А ещё ты умеешь говорить красиво, я очень люблю слушать, как ты что-то объясняешь.
– Слушать, Лен, ещё большее искусство, чем говорить, – усмехнулся я.
Ленка деланно насупилась:
– Да уж, кое-кто из нас точно слушать не умеет – вечно витаешь где-то в облаках. А теперь ещё и в парашютисты подался. «Леен, помолчи немного, а то диалога не получается», – передразнила она меня.
Мы рассмеялись. Я вылез из-под одеяла и натянул джинсы.
– Лен, у меня съёмка вечером, в «Подвальчике». Скляр, Александр…
Ленка сразу сникла:
– Ну вот… Никогда тебя нет дома. Ходишь где-то, снимаешь, общаешься со всеми, кроме меня. Хорошо же лежали.
– Прости милая, работа, нам нужно на что-то жить.
– Вот твоя вечная отмазка – работа, – Ленка демонстративно отвернулась к стенке.
– Лен, давай, часика через три вернусь, – я чмокнул её в затылок, накинул пальто и выскочил из дома.
А через полчаса в «Подвальчике», под пение Александра Ф. Скляра, ребята уже наливали мне чешское тёмное. Дело в том, что снимать самого Скляра по райдеру можно было только после его выступления. А пришёл я заранее, чтобы послушать, – мне же нужно будет к этим фоткам ещё и написать что-то. Так что, всё честно.
Томск
Прошло уже полтора года с моего трудоустройства в «Вестник». За это время я вжился в Томск так, как будто сам был коренным томичом. Все вокруг диву давались, насколько легко и быстро я стал для всех своим в доску. Своё внезапное возникновение в этом городе я объяснял фестивалем путешественников. И это превратилось в удобный шаблон для ответов, постоянно обрастающий всплывающими из глубин памяти подробностями. Ох уж эта память! Однако Индия так и оставалась для меня полусном-полуявью. Как далекая и непостижимая идея, которой я настолько проникся, что сам в неё поверил и убедил всех остальных в её реалистичности. Хорошо, что никому в голову не приходило попросить меня показать фотографии из Индии. Их просто не существовало. Я, фотограф, путешествовал по Индии и не привёз фотографий. Такого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Или же в моём прошлом просто не было самой Индии. Когда эта мысль мне впервые пришла в голову, я неделю не вылезал из бара, уйдя в глухой запой и всё больше утверждаясь в истинности этой своей догадки. Но потом работа взяла своё, заполнив все ниши и пустоты в голове. И я решил: ну, не было Индии – так будет. Когда-нибудь – обязательно. У каждого