Тайна старинного портрета. Повесть. Валентин Альбертович Колесников
своими прозрачными крыльями верхушки деревьев, прошуршал в ветвях. Сонная тишина опустилась с пришедшей тьмой на лес, на крыши клеток, убаюкивая ночными шорохами зверьков. Кузьма Николаевич деловито осмотрел клетки, сладко зевая, зашаркал увесистыми валенками по скрипучему снегу к сторожке. Рук его уже потянулась к ручке входной двери, предвкушая, ночные рассказни служивых милиционеров о переделках службы, как до слуха донеслись неторопливые шаги. Он приостановился, замер, вслушиваясь в тишину сумерек, затем повернулся и зашагал к калитке. Из сереющих теней темноты выплыла бородатая фигура лесничего.
– А! Дед Кузьма? Здорово!
– Здорово, Матвей!
– Закурим, что ли? – доставая кисет с крепкой махоркой, проговорил Матвей.
– Ну что же давай.
Неторопливо и как-то по-особому чинно каждый свернул себе самокрутку из обрывков газет и крепчайшего табака, выращенного на огороде Матвеем.
– Ты впусти меня, – попросил вдруг лесник, – а то так неудобно через решетку, покурим
поговорим.
Кузьма, отпирая калитку. Спросил:
– Ты -то пропуск взял?! А-то менты, сам понимаешь.
– Взял, взял. Не в клуб на танцы шел.
– А что говорить? Дочь скоро замуж будешь отдавать?
– Это мы еще посмотрим! За сопляка, голо драного Ляса, никогда. Ему восемнадцать вот
вот стукнуло, а ей только семнадцать.
– Ну, так что?!
– И ты туда же, смеешься надо мной?
– Да и не думал.
Вошедший во двор зверофермы Матвей, достал зажигалку и, добыв огня, закурил вначале сам, потом Кузьма. И только теперь заметил спираль проводка тянущегося к правому уху деда.
– А это, что? – глядя с нескрываемым удивлением на Кузьму, спросил Матвей.
– Это то? Связь со сторожкой. – Стал объяснять дед, – Ты, наверное, уже успел заметить на столбах фонарей камеры обзора. – Он недоговорил. Так как услышал вызов в
наушнике:
– Говорит пост. Кто там у вас, Кузьма Николаевич?
– Это лесничий. Пропуск у него на ферму в порядке, я проверял.
– Хорошо. – Связь прервалась.
Матвей настороженно слушал переговоры, затем спросил:
– Так теперь и мышь приблудная не пролезет незамеченной к кормам?
– Выходит так. – Ответил равнодушно дед и добавил, указывая на зажигалку:
– Антиквариат?
– Немецкая еще, трофейная. Умели, гады делать, да?
– Не знаю. – Ответил неопределенно Кузьма.
– Ты где служил, а? Во время войны?
– Мал был еще. Партизаны приютили. В разведку ходил. Там меня, как шандарахнуло в
голову с тех пор даже летом мороз по телу ходит, вот и хожу одетым.
– Врешь? Не может такого быть?!
– Ну не чувствую я, понимаешь температуры не чувствую.
– Да, вот оно как бывает.
– Слушай,