Свердловск 45. Сергей Владимирович Карасев
симбиоз. Церберы на востоке области остались, страшные твари. Когда подрастёт, может в одиночку быка загнать, деревню вырезать. Да и ты парень как-то не похож на местный люд. Тебя как звать? – дед повесил ружье за спину.
– Данил, я…
– Данил? Парень, да откуда ты? Имён я давно не слышал, нет тут имён, только прозвища. У детей да баб имена остались. Меня Мазаем кличут. Странный ты, очень странный. Одет странно, с цербером идёшь как с дворнягой.
Я был в полной растерянности. Прозвища, имена у детей и баб, церберы на востоке… Не дав мне опомниться, старик позвал за собой.
– Пойдемте, уже вечереет, негоже тут впотьмах ходить! Накормлю вас, а ты расскажешь всё, чувствую, история будет интересная.
Пройдя по тропе с километр, мы свернули и вышли на небольшую опушку сквозь наступавший лес.
– Моя сестра и моя девушка, я боюсь, как бы с ними не случилась беда, – нарушил я тишину, в которой мы шли.
– Мы всё потеряли: близких, детей, жён… кх… кх… старость.. кх…кх…кх… всё потеряли, говорю: близких, себя. Человек стал пешкой здесь, на этой шахматной доске ужаса, и нет нам дороги отсюда. По уставу партии Бога нет, но знаешь, я стал верующим. Мне кажется, наши грехи держат нас здесь. Вот и я уже сто седьмой год живу и никак не сгину, хотя может миссия моя такая, кто в беде – помогать.
Я сразу вспомнил его прозвище и зайцев. Мазай и зайцы. Только не помню, что тот дед делал дальше с этими зайцами, когда спас их. Мы подошли к дому, изба как в любой деревне. Старик отпер дверь и пропустил нас вперед. Серый смотрел в избу, поджав хвост. Дед рассмеялся, потрепал его по загривку и сказал:
– Ну чего ты, Серый, заходи, гостем будешь! Мясом накормлю, – и подтолкнул его.
Волчонок припустил ко мне и спрятался за моими ногами, озираясь вокруг. Странно, улыбка у него пропала, он стал немного жалким. Дед повесил ружье на крючок, включил лампу и плитку. Достал котелок варёной картошки, мясо. Котелок отдал мне.
– Чисти картошку пока, пожарим на сале.
Мазай нарезал мясо, часть кинул в алюминиевую тарелку и поставил перед Серым.
– Ешь, Серый. Ну а ты, Данил, рассказывай, что да как и почему.
И я стал рассказывать, откуда родом, как жил и как попал сюда. Тем временем, очищенную картошку дед нарезал и бросил на большую сковороду, где уже растаяло сало. Вбил туда семь яиц и нарезал мясного рулета. Поставил на стол по стакану и бутыль мутной жидкости, по-видимому, самогон. Серый опять оживился, а Мазай, взяв его миску, бросил туда картофель с салом и два куска рулета. Серый ликовал, наевшись до отвала и сделав круг почёта вокруг моих ног, улёгся мне на ноги, закрыл морду лапой и засопел.
– Корми его не только мясом, глядишь переломится инстинкт у твоего зверя, – сказал Мазай, расставляя посуду.
– Да, Дань, такого ещё на моем веку не было. Не простой ты, прав я оказался, и неспроста ты тут появился, как мне видится.
Старик разложил еду по тарелкам, в центр положил нарезанный мясной рулет на газету «Комсомолец». Кухонной посудой он был не богат, да и гости не часто, видать,