Мысли из-под фуражки. Павел Гушинец
так в морг. Морги я люблю. Там тихо, и никто жалобы не пишет.
Заходим в кабинет заведующего, и я вижу удивительную картину. Вдоль стены в два ряда стоят огромные жестяные бидоны, в которых обычно с фермы молоко возят. Но, судя по царящему в кабинете запаху, сегодня в них вовсе не молоко. Заведующий встаёт нам навстречу.
– Здравствуйте, Елена Евгеньевна. Вы снова в наши стены? Всегда рады. Сразу пишите: в секционном зале три расколотые плитки, каталку пора менять к чёртовой матери и санитар, паразит, с утра нетрезв, ну это его обычное состояние. Более нарушений в моём хозяйстве нет, можете даже не проверять.
– Нельзя не проверять, – качает головой моя куратор.
Рысью пробегаем по моргу, не обращая внимания на синие пятки, торчащие из-под простыней с казёнными печатями. Всё действительно в порядке. А санитар храпит в подсобке. Возвращаемся в кабинет. Пишем бумажки.
На прощание заведующий широким жестом открывает один из бидонов. К потолку взлетает сбивающий с ног запах.
Берёт железный ковшик, трёхлитровую банку и отливает нам чистого медицинского.
– Ну что вы, Сергей Иванович, – пытается отказаться куратор. – У нас в отделе со взятками строго.
– Спирт, Елена Евгеньевна, – это не взятка! – наставительно говорит «повелитель смерти». – Спирт – это жизненная необходимость.
– Отдайте тогда интерну, – распорядилась куратор. – Ему ещё в коллектив вливаться.
Про то, как я ехал в переполненном автобусе с благоухающей банкой и все мужики принюхивались, умилялись глазами и вертели головами, – это отдельная история.
Вторую необычную взятку мне дали уже в армии, когда я ездил с проверками по отдалённым частям. Как-то зимой тянусь в леса и болота Беларуси на раздолбанной «буханке». В сумке грохочут пробирки для микробиологических смывов, фуражка норовит улететь на свободу. Челюсти приходится сильно сжимать, чтобы на очередной кочке зубы не выбило. А сержанту-водиле всё пофиг. Он вовсю курит, болтает и подпрыгивает на кочках синхронно со своей тачанкой.
Прибыли на место. Иду для начала в столовую, составляю разгромный акт за тараканов и плесень в подсобке. В казарме терпимо. Весной там подтекал потолок, и видны следы его торопливого замазывания. На продовольственном складе на полу следы помёта грызунов. А в остальном для крошечной лесной части всё вполне прилично.
Напоследок оставляю медиков. Дописываю все бумажки и обращаюсь к мрачному завстоловой.
– Подскажите, а где у вас медпункт?
– Медпункт дальше по коридору. Только там никого нет.
– Почему это нет?
– У фельдшера день рождения сегодня. Он не вышел.
Вот блин! Тянуться сюда во второй раз нет никакого желания.
– А далеко фельдшер живёт?
– Да сразу за забором части. Мы все тут, в посёлке, живём. Местные.
– Позвоните ему, что ли. Пусть уж на полчаса ради проверки явится. Больше, честное слово, держать не буду.
Завстоловой звонит. Через минут десять