Законодатель. Том 2. От Анахарсиса до Танатоса. Владимир Фадеевич Горохов
удалось уговорить Гнура, чтобы тот купил ему небольшой корабль. Этому событию также поспособствовал и брат Савлий, отдавший свои небольшие сокровища для такого нужного дела. Однако руководствовался он вовсе не искренними братскими чувствами, а надеждой на то, что Анахара навсегда покинет Скифию, а то и сгинет где-нибудь в морской пучине или в объятиях пиратов, разбойников. Следовательно, не будет конкурента в борьбе за царский престол. Состояние души матери было двойственным. С одной стороны, оно радостно, что любимый сын направляется в родные края. Пусть хоть он погостит в Афинах, наведается к родственникам, преуспеет в постижении аттических премудростей и ощутит себя эллином. А, с другой стороны, кто его знает, как оно всё может сложиться. Дорога дальняя, опасная, для него неизведанная. Анахара ещё молод, неопытен, страстен душою, горяч разумом; всякое может случиться, о, не допустят этого эллинские и скифские боги. Прощаясь с сыном, Анфия тихо сказала ему:
– Пусть охраняют тебя Зевс, Посейдон и Афина, а также скифские боги – Папай, Апи, Тагимасада, Ойтосир. Да не обойдёт тебя стороной удача, и обойдут стороной болезни. Пусть разум твой будет стойким и благорассудным. Не забывай про нас и про Скифию. Ей мудрые люди нужны больше, чем Элладе.
Гнур на прощанье бросил всего лишь две фразы:
– Нельзя царевичу опускаться до того, чтобы долго учиться у каких-то мудрецов. Мы сами учителя, учителя всего и всех, и ждём твоего быстрого возвращения!
И вот, будучи двадцати двух лет отроду, попрощавшись с родными, в сопровождении четырёх здоровенных скифских мужей Анахара вышел под парусом в Понт Эвксинский, успешно преодолел его, вошел во Внутреннее море и так вполне сносно добрался до Милета. Моря он страшно боялся, плавать не умел и при первом же небольшом шторме прятался в самые, как ему казалось, надёжные корабельные уголки. Именно в эти моменты царевич отчётливо осознавал, что у него начинается новая, совершенно иная жизнь. В ней ежедневно, а возможно, и ежечасно придётся делать выбор между кем-то и кем-то, чем-то и чем-то. Ему теперь придётся всё решать самому. За спиною нет ни отца, ни матери, ни старшего брата, ни друзей, ни скифского народа. Но, возможно, это и к лучшему. Теперь ты свободен в своих мыслях и поступках. Но свободу надо использовать разумно, с пользой.
Пробыв в Милете около месяца, так и не дождавшись Фалеса, он решил направиться в соседний Эфес. Тут ему понравилось не меньше, нежели в Милете, и он провёл здесь ещё больше времени, нежели на родине Фалеса. В Эфесе скифский царевич узнал немало подробностей о том, кто такие Солон Афинский, Фалес Милетский, Биант Приенский, Питтак Митиленский, Клеобул Линдский, Периандр Коринфский, Хилон Спартанский. Из бесед с разными людьми он уяснил для себя, что самый мудрый из них, несомненно, Солон. Следовательно, учиться мудрости целесообразнее у него. Но потом вдруг ему пришла на ум отягчающая мысль, что если Солон и согласиться взять его в ученики, то только при условии, что он уже кое-что знает и прибыл не с пустой