Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова. Преподобный Феодор Студит
не могу изобразить моего страдания. Впрочем, благодарю, и много благодарю, что я сподобился этого за закон Божий, что я – сын такого отца; сейчас мне кажется, что сегодня я царствую через тебя, святой отец, если молитвы твои сохранят меня невредимым. Я боюсь моей греховности и непотребства, но ты прими к сведению, что святыми молитвами твоими я укрепляюсь и утверждаюсь, хотя сам я весьма немощен; и не только я, но и все мы – одно, единомысленные с тобою, единодушные, решившиеся вместе страдать до смерти, и относительно нас ты ничего не бойся. Хорошо, отец, хорошо; хорошо, доблестный кормчий, ревнитель благочестия, подражатель святым; поистине великолепно ты подвизался, мужественно сражался; я знаю, что дух твой пребывает с мучениками.
Это так, хотя не как следовало, соответственно моему желанию и твоему достоинству. Но так как ты приказываешь обстоятельно описать тебе наше путешествие и случившееся с нами во время него с того дня, как мы подверглись этой прискорбной разлуке, то, хотя я и не в состоянии [это сделать], однако незамедлительно исполню приказанное мне. Итак, в тот самый день, в который ты, отец, добровольно пошел в путь к смерти, и мы отправились в ссылку, поехав на животных, какие случились. Сначала, как не подвергавшиеся [прежде] такому [несчастному] положению, мы были несколько в унынии. Ибо, останавливаясь в некоторых селениях, мы делались предметом зрелища для людей всякого пола и возраста; оба уха наши оглашались шумом и криками, когда ведшие нас отправлялись и останавливались для приобретения необходимого; но впоследствии, привыкнув, мы гораздо легче переносили эти неприятности. Более всего нас огорчала слабость отца, господина диакона. Таким образом мы совершили путь, измученные и изнуренные.
Остановки мы имели следующие: от Кафар[120] до Ливиан[121]; потом в Левки[122]; затем в Фирей, где случилось с нами нечто прискорбное, о чем следует рассказать. Ибо неожиданно как-то появились девять (14) первенствующих братий, рассеянные, как овцы, и они окружили нас со слезами, сокрушая наше сердце, но ведший нас не позволил нам разговаривать с ними; поэтому, жалобно посмотрев – мы на них, а они на нас – и сказав друг другу приветствия, наконец мы со слезами были разлучены. Далее, быв приведены в Павлу, мы нашли достопочтенную сестру твою[123] с господином Саввою[124] и, тайно повидавшись с ними, целую ночь пробыв вместе, поговорив о необходимом [Col. 917] и приветствовав друг друга, как приговоренных к смерти, расстались со стонами и воплями. Там можно было видеть, как терзаются и трепещут внутренности, когда природа бывает побеждаема священными чувствованиями.
[Отправившись] оттуда, мы остановились в Лупадии[125], встретив дружеское сочувствие со стороны принимающего странников, сделали [там] и омовение по причине ран, ибо у некоторых были трудноизлечимые раны от путешествия. Итак, нас привели в Тилис. Там встретил нас авва Захария с Пионием, которые от пламенного расположения
Речь идет о монастыре, сохранившем лояльность императору Константину VI; назывался монастырь Кафара или Кафары. Точное место его нахождения в настоящее время не определено, но наиболее вероятное – у Никомедийского залива (см.:
Ливианы – монастырь, находившийся предположительно на северном склоне вифинской горы Олимп. Таким образом, выйдя в начале февраля из Саккудионского монастыря, преп. Феодор вместе с товарищами по ссылке останавливался в монастырях по дороге из Никомедии в Никею (см.:
Левки – небольшое поселение недалеко от Никеи, откуда ссыльные направились к Пруссе, возле которой должен был располагаться Фирей (см.:
Нам известно имя одной из сестер Платона – Феоктисты, но идет ли здесь речь о ней или о другой сестре, имя которой неизвестно, неясно. –
Савва – игумен Студийский, бывший вместе с Платоном на VII Вселенском Соборе.
Лупадион – небольшое поселение примерно в 50 км от Пруссы, расположенное на реке Риндак (см.: