Запретный мир. Илья Новак
Бел увидел, что дверь в воротах выворочена напрочь. Он подошел к ней и осторожно заглянул.
В замковом дворе тени пока еще преобладали, но уже хорошо были видны разбросанные по земле почерневшие угли. Пять минут ушло на то, чтобы обойти двор и заглянуть в дом, где вчера расположилась наследная Вессантра.
Нигде никого. В зале на втором этаже он заметил несколько сломанных стрел и меч, снаружи, между кострищами, валялись копья, пара щитов и тряпичная кукла. И все.
– Есть кто-нибудь? – несмело крикнул Бел, уверенный, что здесь никого нет.
Однако ему ответили. Но не из замка и не из замкового двора. И даже не ему. И если уж на то пошло, не ответили.
Просто откуда-то из леса за стеной вдруг донесся визг. Перехватив шпагу за рукоять, Белаван выбежал со двора и загрохотал каблуками по доскам неподъемного моста.
Антон Левенгук сопоставил все факты и пришел к определенному выводу.
Надо было действовать, и немедленно.
Связавшись с начальством цирка, в котором должна была выступать труппа, Левенгук сообщил, что вечернее представление пройдет без его фокусов, и выразил надежду, что это не скажется на количестве проданных билетов. Начальство потупило глаза – оно считало, что если это и скажется на количестве проданных билетов, то в смысле его увеличения. Верно истолковав реакцию начальства, Левенгук в тихой ярости ушел.
Вскоре у вокзала появилась запряженная старой лошадью двуколка, в которой восседал Левенгук, причем по какому-то неизъяснимому стечению обстоятельств морда лошади – вытянутая и скорбная – сильно смахивала на лицо управлявшего ею фокусника. Только без выражения упрямой решительности, преобладавшей сейчас в физиономии Антона Левенгука.
Медленным шагом лошадь двинулись вдоль железнодорожного полотна прочь от города.
Мохнатый паук мелко дрожал, прижавшись к могучему узловатому стволу, а Дебора стояла над ним с зажмуренными глазами и размахивала коротким мечом. Она уже не визжала. Подбегая к ним, Бел осознал, что непосредственная опасность никому из присутствующих не угрожает, и потому притормозил, чего делать не следовало. Ритм движения его длинных ног сбился, и они тут же запутались в высокой траве.
– Привет! – гаркнул Бел, жизнерадостно грохаясь на землю.
Белобрысая замерла с поднятым мечом, открыла один глаз и покосилась на Бела. Паук, выпрямив лапы – их оказалось шесть, – задрал две под неестественным углом и принялся остервенело чесать волосатое брюхо. Деби открыла второй глаз и медленно опустила меч.
– Ты жив? – произнесла она. – Я… я рада. И всхлипнула.
– Совсем сбрендила девка, – проворчал паук и, бочком протиснувшись вдоль ствола, отскочил от нее.
Бел поднялся из травы и через мгновение вдруг с удивлением обнаружил прижавшуюся в его груди белокурую голову. Де Фей обнял Дебору за талию, растерянно рассматривая пребывавшие в живописном беспорядке белые пушистые кудряшки разной длины и степени закрученности.
– Я думала, тебя убили! – лепетала