Русские генералы 1812 года. Яков Нерсесов

      В обществе тоже говорили об «измене» Барклая. Одна петербургская дама, лично с командующим не знакомая, писала о нем: «О разуме его, о свойствах, о благородных чувствах, о возвышении духа никто не слыхивал, а ему вверен жребий России». Другой современник в частном письме заявлял еще резче: «Барклай, ожидая отставки, поспешил сдать французам все что мог, и если бы имел время, то привел бы Наполеона прямо в Москву. Да простит ему Бог, а мы долго не забудем его измены».

      В армии сначала шептались, а затем заговорили вслух о захваченном в экипаже французского кавалерийского генерала Себастьяни неком документе, в котором поденно указывались все передвижения русских корпусов. Якобы пришлось удалить из армии заподозренных в шпионаже в пользу французов флигель-адъютантов, польских графов Браницкого, Потоцкого и Влодека, а также адъютанта самого Барклая майора барона Левенштерна – делопроизводителя секретной корреспонденции. В 1802 г. Левенштерн выходил в отставку и уезжал в Европу, а в 1809 г. служил во французской армии и был хорошо знаком с тем же Себастьяни. Левенштерн еще вернется в русскую армию и успеет отличиться в Бородинском сражении и Заграничном походе 1813—1814 гг. Похожая история случилась и с прусским бароном Вольцогеном, флигель-адъютантом императора, отважно сражавшимся под Витебском, Смоленском, Бородином, Тарутином, а затем в Заграничном походе русской армии. Под подозрение попадали все «немцы», а их в армии было более чем достаточно.

      В то же время темпераментному князю Багратиону, яростно настаивавшему на немедленном сражении и даже грозившему подать в отставку, никто его грузинское происхождение в вину не ставил. Если под Смоленском Багратион скрипя зубами подчинился Барклаю, но скоро стал открыто обвинять его в неспособности руководить. Как позднее Барклай написал в журнале действий 1-й армии про свои отношения с Багратионом, «я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие предприятия». Не остался в стороне от этого и пользовавшийся непререкаемым авторитетом Алексей Петрович Ермолов, совсем недавно наконец-то ставший генералом. Будучи близким другом Багратиона, он имел весьма холодные отношения со своим начальником Барклаем. Получив тайное поручение от Александра I уведомлять его обо всех разногласиях между командующими двух армий, он приложил немало усилий для назначения единого главнокомандующего вместо Барклая-де-Толли.

      Император медлил, делая двух выдающихся полководцев заклятыми врагами и роковыми жертвами своих излюбленных полумер. Барклай не мог открыто указать оппонентам, что действует по плану, утвержденному самим царем. Лукавый же Александр, в свою очередь, тоже молчал, видя, что отступление вызывает осуждение в обществе. Ответственность, а для большинства и вина полностью ложилась на Барклая.

      В качестве единого главнокомандующего