Мультики. Михаил Елизаров
седьмое ноября к Тоше кроме меня пришли Куля, Боня, Тренер, Шайба и Козуб. Аня и Света сделали оливье, сварили картошки. Мы основательно запаслись выпивкой: было пять бутылок водки и специально для девушек две бутылки портвейна. При этом был еще литр свекольного самогона, привезенный Шайбой от бабки из деревни. Козуб притащил свой магнитофон и кучу кассет с зарубежной и советской эстрадой и нашей рок-музыкой.
Куля почему-то погнал галопом праздник: «После первой не закусывают», «Между первой и второй»… Я как-то очень быстро захмелел, сидел в кресле с полстаканом водки и боялся закрыть глаза, чтобы меня не вывернуло на стол от пьяных вертолетов. Тоша тоже быстро окосел и как зачарованный смотрел в телевизоре «Капитана Врунгеля», имитируя голосом дурацкую звуковую заставку, с которой начиналась каждая серия. Куля увел в соседнюю комнату Свету и закрыл дверь.
На кухне вдруг дико загоготали Боня, Тренер и Козуб, потом пришел Тренер и, давясь от смеха, рассказал, что Боня за собой не смыл и специально оставил плавать в унитазе колбасу говна, и следующим поперся в туалет Шайба, поднял крышку унитаза и с криком выбежал из туалета, чтобы морально обосрать раззяву Боню, но все потешались почему-то над Шайбой, потому что решили, что «с говном» остался он. У меня даже не возникло желания улыбнуться – комната раскачивалась, как палуба.
Ко мне подошла Аня и сказала:
– Пойдем, покурим.
Я поднялся и нетвердым шагом вышел за ней на застекленную лоджию. Там я открыл окно, и свежий ноябрьский вечер немного привел меня в чувство.
Я старался глубоко не затягиваться, чтобы меня не вырвало. Стоял, прислонившись лбом к холодному стеклу. Вместе с отрыжкой неожиданно накатил спазм тошноты, я высунулся из окна и поблевал на излишне звонкую крышу соседского балкона этажом ниже. Затем я снял с полки банку с консервированными огурцами, пальцами открыл ее, чуть прихлебнул, и мне показалось, что я выпил не рассол, а желудочный сок.
На лоджию заглянул пьяный Шайба, сказал заплетающимся языком: «Всё, не выйдете отсюда!» – и закрыл дверь.
Я видел, как он повернул шпингалет и убежал куда-то в комнату. Для проверки я толкнул дверь лоджии, она действительно оказалась заперта.
– Вот дурак! – сказала про Шайбу Аня и улыбнулась: – Он нас закрыл…
На Ане были обтягивающие джинсы-варенки и красивый черный свитер, расшитый бисером и блестками. На фильтре ее сигареты заманчиво алела помада.
– Герман, что ты так на меня смотришь? – прищурилась Аня. – Нравлюсь, что ли?
– Да, очень, – сказал я, удивляясь, как водка отбила во мне всякое смущение. Я взял Аню за грудь, несколько раз стиснул. Сверху, куда не добиралась чашка лифчика, грудь была очень мягкой.
Аня улыбнулась и отвела мою руку. Я порывисто обнял Аню, тычась губами ей в губы, в щеки, в шею…
Она чуть поморщилась от моего кислого дыхания, отодвинулась и как-то по-доброму осмотрела меня:
– Вообще-то у меня сейчас опасные дни… Ну,